Проигравший - [7]
– Откуда у вашей исчезнувшей звезды такие деньги?
– Я не знаю.
– Не знаете?
Майор смотрел на нее в упор. Администраторша смотрела на толстую пачку денег. Пауза получилась долгой. Иногда мимо гримерки, в которой они молча стояли, проходили лилипуты. Сосредоточенные маленькие люди, спешащие по каким-то большим делам. Самый высокий из них с трудом доставал Стогову до груди.
– Понятия не имею, откуда он их брал. Но в театре все знали, что последнее время деньги у него появились. Как-то слишком много и сразу. Он, в общем-то, этого и не скрывал.
Майор аккуратно сгреб купюры, сложил их в полиэтиленовый пакет и вышел из комнаты. На столике перед зеркалом остались лежать только странные предметы: ключи, мятые бумажки, всякий мусор. И еще сценический костюм исчезнувшего лилипута: мушкетерская шляпа и ножны от шпаги. Стогов подошел поближе, повертел шпагу в руках, повернулся к администраторше:
– Пропавший играл мушкетера?
– Что?
– Ну вот, я смотрю, лежит шляпа… ножны…
– Ножны? Ну да. У него был небольшой скетч в костюме мушкетера.
– А вот смотрите, ножны есть, а шпаги нет. Не знаете, куда делась шпага?
– Шпага? Нет, не знаю, куда она делась. А вы думаете, это важно?
Администраторша рылась в сумочке и все никак не могла найти зажигалку. Стогов улыбнулся ей и протянул свою.
– Я смотрю, ваш театр квартирует в довольно старом помещении.
Администраторша выпускала дым и старалась ни на кого не смотреть. Ей явно было не до дурацких вопросов.
– Что?
– Я говорю, что здание у вашего театра очень уж старое.
– Да… Наверное… Старое… Не знаю…
– И паркет тут не меняли, похоже, лет двести.
– Паркет?
– Ну да… Паркет… Не меняли…
Он еще раз улыбнулся и даже топнул ногой, чтобы показать, что имеет в виду. Но администраторша все равно выглядела так, будто сейчас заплачет.
– Я не знаю. Это здание выделили нашему театру восемь лет назад. А что тут было до нас, я не в курсе. По крайней мере, мы паркет не меняли, это точно. Насколько я знаю, до революции это был чей-то особняк, а после революции тут квартировали какие-то конторы. Вы считаете, это важно?
– Нет, что вы. Я, в общем-то, просто проявляю любопытство.
– На фасаде от прежних владельцев сохранился фамильный герб. Не обратили внимания? Прямо над входом. Пузатый мужчина, два скрещенных клинка и латинская надпись. Если вам интересно, можете сходить посмотреть. Пойдете? Я могу показать вам, где выход.
Она смотрела на Стогова почти с ненавистью, но за время работы в милиции Стогов успел привыкнуть к таким взглядам. Ей было непонятно, почему этот странно выглядящий для милиционера человек, вместо того чтобы заниматься поисками, лезет к ней с такими необычными вопросами.
Стогов перестал улыбаться и сделал шаг в сторону.
– Не пойду. Там дождь и холодно.
– Да? А то я могла бы показать вам дорогу. И вообще, провести экскурсию по театру.
Она развернулась и вышла из комнаты. Стогов достал из кармана еще одну сигарету и снова закурил. Выходить из здания и смотреть на герб прежних владельцев ему действительно не хотелось. Хотя если бы он вышел, возможно, вся эта история оказалась бы чуточку короче, чем она получилась на самом деле.
Главный режиссер театра подъехал только часа через полтора. К этому времени осмотр места происшествия был окончен, рапорт составлен, понятые подписали все положенные бумаги.
Режиссер оказался таким же невысоким, как и все прочие сотрудники лилипутского театра. Зато у него был хороший пиджак, ботинки из хорошего магазина и, насколько мог судить капитан Осипов, довольно дорогой зубной протез. Хотя с другой стороны, зубы вполне могли быть и своими собственными. По внешнему виду было невозможно догадаться, сколько на самом деле мужчине лет. Маленький рост, детские черты лица – Осипову постоянно казалось, что он находится не среди взрослых людей, а в детском саду.
Администраторша представила коллегу майору:
– Это режиссер нашего театра. Вы хотели с ним поговорить.
– Да, хотел. Хорошо, что вы приехали.
Мужчины обменялись рукопожатиями. С того места, где стоял Оспиов, ему опять не удалось расслышать, как именно режиссера зовут. Расстраиваться по этому поводу он не стал. Вполне возможно, у этих маленьких людей и имена были какие-нибудь совсем маленькие. А может быть, у них и вовсе не было имен.
Майор сказал, что хотел бы задать несколько вопросов. Режиссер ответил, что будет рад помочь следствию. Без пропавшего актера весь их репертуар просто повисает в воздухе. Подойдя к стулу, он привстал на цыпочки и только так, с некоторым усилием, смог на нем усесться.
– Мне сообщили, что вчера, накануне исчезновения артиста, между ним и вами произошел конфликт?
– Да. Это правда.
– Что же вы не поделили, если не секрет?
– Не то чтобы секрет. Просто это не ваше дело.
– Не мое дело?
– Да. Не ваше. Вас вызвали по какому поводу?
– По поводу исчезновения человека.
– Вот этим давайте и заниматься. Из запертой комнаты исчез человек. Зашел внутрь и больше не выходил. Куда он тут мог деться? – Режиссер обвел взглядом крохотную гримерку. – А какие между нами были отношения, это, знаете, никого, кроме него и меня, касаться не должно.
Голос у режиссера был не визгливым, как у остальных лилипутов, а довольно низким. Этакого приятного, сразу располагающего тембра. Вот только то, что он этим своим голосом произносил, майору совсем не понравилось. Так с ним давно никто не разговаривал.
Документальный роман рассказывает историю одной из самых радикальных банд последних десятилетий — скинхедов, которые в нулевых годах наводили ужас на все население России.
Илья Стогов открывает для нас свой Петербург – город удивительных легенд, непризнанных поэтов, отчаянных рок-н-ролльщиков и звезд подпольной культуры.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой этой книги живет в пути, как герои Керуака. Дорога — это краеугольный камень его бытия. Каир, Нью-Йорк, Москва, Киев, Пекин, Каракорум, Стамбул, Венеция, Лондон — новые впечатления, новые люди, чужие жизни, история и современность сменяют друг друга в головокружительной пляске. Еще одна страна, еще один город — кажется, вот-вот сложится паззл и ты поймешь что-то важное…
«Каждый раз, когда мне случается приехать в Петербург, я первым делом звоню Илье Стогову. Потому что без него это просто промозглый и гордый чужой город. А c ним Петербург вдруг превращается в какой-то фантастический заповедник былинных героев. Нет больше улиц и набережных со смутно знакомыми названиями – каждый шаг ты ставишь ногу туда, где случилось что-то трагическое или анекдотическое. В общем, нет для меня никакого Петербурга Достоевского, и не надо.Есть Петербург Стогова.»Дмитрий Глуховский.
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».