Проигравшему - смерть - [10]

– Подожди! – простонал Чиофано. – Пожалуйста, парень, дай мне...

– Васки! – (Это был уличный слэнг – «заткнись») – прорычал Паоло, лицо которого напоминало деревянную маску.

Как только лифт миновал второй этаж, Паоло проткнул щеку Чиофано.

Изо рта того потекла кровь. Он поднял ладони, чтобы защититься. Клинок пробил дыру в одной из ладоней. Паоло отошел назад и трижды вонзил клинок в живот. Ни одна из ран не была смертельной, но каждая вызывала ужасную боль. Чиофано попытался вырваться, но в тесноте лифта это было бесполезно. Паоло дважды ударил его ножом в пах.

Тот упал на колени.

– О Боже! – простонал он. – О, Боже мой! – пробормотал он по-итальянски.

Паоло посмотрел на него темными, горевшими глазами.

– Бог тебе не поможет, – прошептал он, и нож глубоко вошел в шею Чиофано.

Паоло продолжал наносить удары даже после того, как враг был мертв. Он не останавливался до тех пор, пока на теле не образовалось двадцать три раны – то была сумма возрастов жены Паоло и двух его детишек.

* * *

Смеркалось, когда красно-коричневый «паккард» въехал на соседнюю со штаб-квартирой Рэя Линча улицу. В доме на противоположной стороне улицы у окна сидела страдающая бессонницей женщина и смотрела, как двое незнакомых мужчин вышли из машины. Она видела, как они подошли к задней дверце, открыли ее и вытащили оттуда мужчину со связанными руками.

Даже с такого расстояния женщина разглядела, что у связанного все лицо было в крови. Голова у него свешивалась, и одному из мужчин приходилось ее поддерживать. Другой что-то запихнул в карманы куртки связанного, затем зажег спичку и поднес ее к этим карманам. Затем оба отбежали.

Связанный пытался бежать тоже. На каждом шагу его ноги подгибались, но ему удалось проковылять почти полквартала, прежде чем в его карманах взорвались динамитные шашки.

Опознать впоследствии тела Дитриха и Чиофано, обнаруженные на заднем сидении «паккарда», не составило труда. Значительно дольше шло опознание останков Джека Фергюссона.

Глава 4

Ресторан Фондетты был лучшим в городе: большой зал с высокими, обитыми кожей креслами, толстым ковром и рассеянным светом светильников викторианской эпохи, горевших на темных панелях стен.

Располагался он недалеко от здания муниципалитета, и клиентами его были политические заправилы, судьи, адвокаты, входящие в корпорацию, высокие юридические чины и крупные бизнесмены из делового района. Те, кто пренебрегал напитками, которыми нелегально снабжался ресторан Фондетты, игнорировали тот факт, что рядом с ними подают спиртное, и довольствовались великолепной неаполитанской кухней. В конце концов, многие были заинтересованы в той силе, с которой Дон Карло держал в подчинении итальянские и сицилийские общины города, а они извлекали из этого определенные выгоды.

Именно из этого ресторана, из кабинета на верхнем этаже, Дон Карло Фондетта руководил разнообразными предприятиями внутри этих общин и на их окраинах: закусочными, ресторанчиками, домашними перегонными аппаратами, ночлежками и маленькими притонами для азартных игр.

В этот полдень Дон Карло Фондетта, сидя за столом в своем кабинете, пытался изобразить занятость делами, чтобы не встречаться взглядом с Рэем Линчем.

Но от слов Линча его игра на глазах увядала.

– Это ужасно, – промямлил он наконец. – Три человека убиты, ужасно.

На его мясистом лице выступили бисеринки пота. Фондетта был очень тучен и в эти дни сильно потел.

Рэй Линч стоял посредине комнаты в позе дуэлянта, считающего себя победителем, и смотрел на Фондетту. Линч был квадратным рыжим ирландцем с розовой веснушчатой кожей. У него были водянисто-серые циничные глаза, кривая улыбка, придающая беспечный вид, и крепкий желудок, прославивший его способностью выпивать в среднем от десяти до пятнадцати стаканчиков в день не пьянея. До введения Сухого закона он руководил мелкой шайкой, затем быстро пошел в гору.

Самогоноварение и бутлегерство сделало Линча крупнейшим в городе поставщиком крепких напитков. Теперь ему нужно было свалить Фондетту, поэтому он и стоял в такой позе.

– Тот, кто это сделал, – псих! Настоящий законченный псих! – говорил Фондетта, в то время как Линч продолжал молча смотреть на него.

Линч рассмеялся. Смех у него был громкий, и смеялся он долго. Но за ним числилось много смертей, и поэтому его смех редко в кого вселял веселье.

– Итак, достаточно ясно, кто сделал это. Не так ли? Парень по кличке Поль-официант.

– Регалбуто, – подтвердил Фондетта. – Поль Регалбуто. Он, несомненно, не в себе. Он мог это сделать.

– Мог и сделал. Несомненно. Несомненно хотя бы потому, что оставил этих мертвецов возле моей конторы. Он показал, что обвиняет меня в убийстве своей семьи. Черт побери, я даже не знал, что они собирались сделать. Единственное, что я сказал Дитриху, – это пойти и всучить мои напитки.

– Эти сицилийцы очень странные, – сказал Фондетта. – У них необычный ход мыслей.

– Наплевать мне на его мысли, – ответил Линч. – Я не собираюсь ждать, когда какой-то бешеный пес в следующий раз придет за мной. А этот парень – бешеный пес! С бешеными псами поступают только одним способом.

Руссо молча стоял, прислонившись к стене, держа руки в карманах хорошо сшитого голубого пиджака, наблюдая за обоими. На этой встрече ему слова не предоставлялось.