Проходчики. Всем смертям назло... - [172]

(Человек с неприятным лицом еле заметно улыбнулся и опустил голову. Трубка не дымилась и лежала на столе рядом с шариковой ручкой. У меня взмокла рубашка и липла к спине, лоб и шея были мокрыми, а журналисты, кажется, только входили во вкус).

С е р г е й  Г р е к о в (Ростов н/Д). Занимались ли вы литературным трудом до написания повести?

— Как и большинство юношей в свои 16—18 лет, писал стихи. Правда, мой Пегас дальше школьной стенгазеты меня не умчал. Первая публикация состоялась. Это было где-то году в пятьдесят втором, в добринской районной газете, которая тогда называлась «Ленинский путь». Статья состояла из пяти строчек и сообщала об интересно прошедших спортивных соревнованиях. Не знаю, прочел ли ее кто, но я ходил по школе Львом Толстым. В армии опубликовал несколько коротких заметок в окружной газете «Советский воин». Серьезно начал писать после несчастного случая.

А р к а д и й  И щ у к (Жданов). Какая у вас литературная подготовка?

— Ректор Литературного института имени Горького в Москве И. Серегин по моей убедительной просьбе выслал мне программы института по всем отделениям: прозы, поэзии, критики, драматургии. Все они были более чем добросовестно проштудированы в течение 1960—1965 годов. Я привлек все первоисточники, написал все контрольные; правда, проверять их было некому. И вообще, в те годы у меня завязалась очень интересная переписка с замечательным человеком, исключительным педагогом Иваном Николаевичем Серегиным — ректором Литературного института, и его письма оказали на меня большое влияние. Если бы я знал, что этот вопрос возникнет, я бы обязательно захватил с собой хотя бы одно его письмо.

Вам, читатель, я предлагаю пару его писем.

«Москва, Тверской бульвар, 25. Литературный институт имени Горького. 1 сентября 1962 года.

Уважаемый товарищ Титов!

С большим интересом прочитал ваше письмо, хотя и с большим опозданием из-за моей занятости в августе месяце приемными экзаменами и конкурсом. Желающих поступить в институт тысячи, а вакантных мест лишь несколько десятков, и у каждого поступающего своя судьба, отмахнуться нельзя. Просьбу вашу о высылке вам программ мы удовлетворим, но хочется вас предупредить, что вы избрали себе трудный и сложный путь жизни, который может и не привести вас к желаемому результату. Вас, вероятно, вдохновляет подвиг Николая Островского. Но знайте, что, несмотря на огромный талант, которого он в себе и сам не подозревал, Островский испытал много горечи в своей судьбе, даже после опубликования романа «Как закалялась сталь». Литературная работа постоянного заработка не дает, а читатели не щадят литератора, не хотят знать, как, в каких условиях работает автор, и всегда замечают почему-то больше недостатки, чем достоинства работы. Даже если недостатки совсем незначительны. Критики и самые придирчивые читатели способны отбить желание писать. При этом приговаривают, что критику надо любить. Но писатель нуждается не только в критике, но и поощрении. Вы напечатали несколько рецензий. Вас еще не заметили, но уверен, у вас уже есть свои недоброжелатели. А что будет, когда вас заметят и у вас появятся завистники? Вот на все это надо много душевных сил. Хватит ли у вас их? Кроме того, я не знаю, хватит ли у вас таланта, литературных способностей. Может и так случиться, что объективных данных, которых только трудом и волей не заменишь, у вас нет. Герой Чехова в рассказе «Добрые люди» систематически печатал статьи-рецензии, но был бесталанен и, хотя считал себя писателем, вынужден был зарабатывать себе на хлеб в управлении железной дороги. Если таланта нет, не поможет никакая литературная учеба. Институт, как правило, работает только с людьми, которые прошли творческий конкурс, в талантливости которых можно быть уверенным (и то не всегда эта уверенность реализуется), так как иначе можно развратить, вдохнуть ложные надежды и вызвать необоснованное самомнение: Стоит некоторым товарищам прислать письмо на бланке института, как они сразу начинают воображать себя писателями, потрясают этой бумажкой и требуют каких-то привилегий для себя. Это отвратительно. И говорить об этом вам, может быть, жестоко. Но я считал своим долгом все это прямо вам сказать, чтобы вы узнали о некоторых подводных камнях, которые подстерегают вашу ладью на том пути, который вы хотите себе избрать.

О посылке вам необходимых учебных материалов я уже распорядился. К вам будет прикреплен критик В. К. Панков, который будет давать вам творческие советы. Но вы должны нам прислать свои опубликованные и неопубликованные работы, чтобы мы могли определить ваши творческие способности. И если найдем, что вы взялись не за свое дело, так уж извините нас, прямо об этом вам сообщим и работать с вами не будем. Если в ваших работах творческая способность будет обнаружена, то всяческая помощь вам будет оказана. Вот и все. Мне лично помочь вам хочется, но суровые слова правды я не мог не высказать вам.

С уважением

ректор Литературного института И. Серегин».

Я затрудняюсь сказать о том, как бы сложилась теперь моя судьба, не будь этого письма. Я обращался к этим строкам постоянно. Они поддерживали меня в трудные месяцы мытарств по издательствам, я обращаюсь к ним сейчас и каждый раз дивлюсь прозорливости этого человека. Как вы правы во всем, дорогой Иван Николаевич!