Проходчики. Всем смертям назло... - [145]

Он качнулся из стороны в сторону и опустился на лавку рядом со мной.

— Титов? — спросил он.

— Титов, — ответил я.

— Пишете, значит… — Обросший щетиной мужчина еле ворочал языком, от него густо несло потом и перегаром. — Пенсию получаешь?

— Получаю.

— Хорошую?

— Хорошую.

— Сколько?

— Нам хватает.

— А все же?..

— Сто тридцать рублей.

— А я сто пятьдесят зарабатываю!

— Молодец!

— На выпивку хватает? — спросил он.

— На что?

— На выпивку?

— Не пью.

— Ну и дурак. Дай три рубля.

— Рита, иди покачайся с Танечкой на качелях. Это почему же, позвольте спросить? — вновь повернулся я к нему.

— Я бы на твоем месте пил да спал. Деньги платят, чего ж еще?

— Не знаю, кому на чьем месте лучше, кажется, каждый из нас так и останется на своем, но в пьянстве смысла не вижу.

— Ангел, значит?

— Нет, такой же, как и все.

— Все пьют! Все воруют! Все скандалят!

— Скорее не все, а те, кто окружает вас. Всех вы знать не можете.

— Ну чего ты хорохоришься, инвалид?! Все равно до нормальных людей не дотянешься! Судьба такая богом отпущена. Кому на костыле по базарам, а тебе вот… поесть, наверное, сам не сможешь! Пойдем выпьем, угости, пожалуйста.

— Дал бы я тебе в морду, да не хочется связываться. Ты же скорее меня с протянутой рукой пойдешь! И кончишь или под колесами, или под забором, или за решеткой, если вовремя не одумаешься и не перестанешь пить.

— Не воспитывай меня! Много вас, таких воспитателей! — он зло сплюнул и набычился. — Жена воспитывает. Завком воспитывает. Милиция воспитывает, и Петька… сопляк… тоже туда… Отец, не пей! А отчего я пью? Отчего? Грудь у меня болит. Может, я помру скоро? Но я же не ворую!

— Хуже! Ты жизнь и у жены, и у Петьки своего крадешь!

— А ты не крадешь? Не крадешь, да? Умник нашелся! Твоя-то житуха кончилась, а зачем ты у жены жизнь крадешь! Ребеночка произвел, а кто его приласкает, погладит, на руки возьмет? Тю-тю! Писатель! Ха-ха! Пару месяцев пошумят и забудут. А шумят оттого, что привыкли шуметь, надо шуметь. Жить без шума не можем! Потому как деньги на шуме зарабатывают, и больше ничего!

— Пошел вон отсюда! Быстро! — рядом стояла Рита и побледневшими губами гневно выкрикивала: — Пошел вон, алкоголик несчастный!..

Ночью был звездопад. Небо жгли на кривые ломти крутые дуги метеоритов, тонкий, поблекший осколок луны, как порезанный футбольный мяч, робко скользил к закату, будто боялся обжечься и хотел незаметным скрыться за горизонт от разгулявшейся стихии. Ночь аспидно темнела и закипала ядреными звездами. Мой полночный друг сверчок монотонно вел свою печальную песню без конца и начала, где-то нарождались и умирали целые миры, происходили трагедии, и ликовало счастье, и рядом, во сне, что-то беспокойно бормотала жена, и дочь, сладко причмокивая губами, пыталась расхохотаться. «Опять с новой работой загвоздка[5]. Думал, что Кудряшев будет жестковатым парнем, а он получается другим. Никак не слушается меня. Плохо дело».

«Спасибо вам за те минуты, что пережила я, читая вашу повесть. Многое меня взволновало, но, пожалуй, больше всего поразила эта неистребимая любовь к жизни, что пронизывает каждую строчку повести. Эта жажда жизни присутствует на каждой странице. О чем бы ни рассказывалось: и в описании природы, и в описании весны, и в ожидании операций, и даже смерть Егорыча утверждает жизнь.

Не знаю, дойдет ли мое письмо до вас, но мне очень хочется, чтобы знали, что ваш труд очень нужен людям. Мне и моему мужу по 25 лет. У меня позади комсомольская стройка, вуз, сейчас преподавательская работа. У мужа стройка, Белоярская ГЭС, училище, армия. Есть сын, учится в первом классе.

Были и у меня трудности в жизни, иногда руки опускались и делать ничего не хотелось. Теперь стыдно за себя становится. Спасибо, дорогой наш человек!

Семья Слепенко, Алла, Павел и Владимир,

г. Фрунзе».

«Мы, комсомольцы воины-подводники, прочитавшие вашу книгу, не могли не восхититься мужеством, настойчивостью в достижении цели, трудолюбием нашего современника — Сергея Петрова. Не могли без волнения, без сердечного сострадания и желания помочь следить за душевным миром Тани Петровой — замечательной советской женщины, настоящая, чистая, искренняя любовь которой вырвала из лап смерти Сергея, дала ему силы для взлета, побудила взяться за перо.

Вы поведали нам трудные минуты своей жизни. Это мы знаем. Мы знаем и то, что так мог поступить только человек, воспитанный Ленинским комсомолом, воспитанный на примерах мужества, примерах бескорыстного служения своему народу людей старшего поколения. Вы ярко представили нам нашего современника, человека нового, социалистического мира. Вы разбили в пух и прах лживые домыслы буржуазной пропаганды, будто у нашей молодежи нет того революционного порыва, нет того самоотверженного мужества, нет ясной цели в жизни, которые были у наших отцов и дедов.

Мы считаем, что ваша повесть имеет неоценимое значение в воспитании молодежи, так как она действительно делает людей лучше, добрее, чище, еще внимательнее друг к другу, мужественнее, каждого заставляет глубоко задуматься о своем назначении в жизни. Ваша книга дала нам, подводникам, очень многое. Заставила еще лучше относиться к своему служебному долгу, еще мужественнее переносить все тяготы нашей службы, больше работать над укреплением воинской дисциплины, повышать боеготовность подводной лодки. Мы с вами согласны, что наша молодежь умеет не только модно одеваться, веселиться, но и, если того потребует Родина, отдать жизнь во имя счастья советского народа, во имя торжества коммунистических идей.