Прогулка в мир тьмы - [16]

– Ой, плывет! Смотри, смотри, догоняет! – стала подначивать Лилька.

Когда Колькины ноги коснулись твердого дна, он сразу обрел уверенность и сделал вид, будто и не думал ничего пугаться. Правда, назад все же покосился:

– И что ты панику поднимаешь, ничего там нет!

– Нет, – кивнула я. – Конечно, нет. Разве я говорила, что есть? Я просто призывала к бдительности.

– Из-за твоих дурацких шуток он мог утонуть! – сердито повернулась ко мне Наташка.

Тут уже Колька слегка обиделся:

– Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я боюсь?

И он опять полез на скалу.

– У Ники Черной и юмор черный, – философски заметила Лилька и вошла в воду. За ней, ухватив матрас, поспешила Наташка.

Они резвились в воде, а я снова улеглась на покрывало, глядя по сторонам.

Плеск волн о прибрежные камни напоминал шум морского прибоя. Я в детстве на каких только курортах не бывала и знала разницу. Море шумное, а лесные озера обычно тихие. Но не это. Это озеро было другим – странным, беспокойным, что наводило на размышления. Наш сегодняшний вечер можно было охарактеризовать тремя словами – нега, блаженство и безмятежность. Это я раньше так думала, пока здесь шумели и резвились пляжники, пока я сама купалась и наслаждалась отдыхом. Но теперь, когда народ разошелся и на смену шумному дню пришел тихий вечер, мне почему-то сразу стало бросаться в глаза – беспокойное озеро, беспокойное. Не может молчать, как другие лесные водоемы, шумит, бросает волны на берег, словно хранит какую-то тайну, которой хотело бы с кем-нибудь поделиться, да жаль, никто не понимает языка волн.

Беспокойное озеро… Сколько же тайн оно видело за свою жизнь, что хочет рассказать?

Или, может, оно мне желало подсказать, что меня здесь ждет? В плеске волн я слышала только одно – беспокойство, беспокойство… И, что самое любопытное, интуиция мне предсказывала то же самое. Необъяснимая тревога сгущалась в душе, развеивая недавнюю безмятежность.

– Ребята, может, пойдем домой? – предложила я, поднимаясь. – Комары кусаться начинают.

– А ты лезь в воду, тут не укусят! – ответила Лилька, бултыхаясь на середине озера.

– Да и темнеет уже, – я огляделась. Небо над нами еще было светлым, но восточный горизонт давал понять, что в считаные минуты станет темно.

– Вот это класс! – довольно воскликнула Наташка, тоже оглядевшись. – Никогда не купалась после заката, а это так здорово! Хорошо, что мы здесь одни, без взрослых!

Похоже, от Наташкиной тоски по Греции уже ничего не осталось.

– Будем в лесу гулять! – веселилась она, брызгая водой в Кольку. – Костер разведем, картошки испечем! И плавать я могу сколько влезет, хоть всю ночь! А то с родителями – то нельзя, это нельзя, ах, замерзнешь, ах, утонешь, достали!

– Ну тебя, Наташ, смени тему, – поморщился Колька. – Надо сказать спасибо Нике за приятный отдых!

– Ника – спасибо! – полушутя замахала она мне руками.

– Пожалуйста, – ответила я, перелистывая Лилькину книжку. – Будешь ответственной за культурную программу нашего отдыха. Когда по лесу гулять, когда костер с картошкой жечь – распоряжаешься ты.

– Договорились! – радостно закричала Наташка.

Только когда совсем стемнело и тонкий серпик молодого месяца ярко засиял на небе, нам удалось вытащить ее из воды. Прогулка до дома по ночному лесу тоже вызвала у нее море восторгов.

– Как тут темно! Ой, а страшно! – радостно визжала она, то и дело хватая нас за руки.

– Действительно, прикольно так идти! – соглашались остальные. – И здорово, и жутковато! Адреналинчик!

А вот мне было просто жутковато, без восторгов. Слишком уж свежи были в памяти кое-какие события, творившиеся под таким же покровом ночи… Лес жил своей ночной жизнью, далекой от сна и покоя, и мне все казалось, что чьи-то недобрые глаза глядят на нас из его чащобы, а кто-то маленький, юркий и опасный еле слышно крадется следом.

Цок. Шурх. Хрусть. Много разных других звуков. Цок. Шурх… Хрусть.

Кажется ли мне или эти три звука стали выделяться из лесного гама своей ритмичной последовательностью, хоть и с большим интервалом?

Цок. Шурх… Хрусть.

– А вот слушайте анекдот…

Слушаем анекдот. Смеемся. А через время снова повторяется. Цок. Шурх. Хрусть.

Наконец, к моему великому облегчению, мы вышли из леса и стали подниматься в гору – поселок стоял на возвышенности. И я узнала по очертаниям наш дом на краю балки, и в нем светилось окно. Наверное, Егор нас уже дожидается…

Здесь царили совсем другие звуки. Лаяли собаки, где-то играла музыка. Совсем близко от нас застучали колеса поезда. Я подняла голову. Точно – по другую сторону балки мелькали вагоны электрички, набирающей скорость, а потом еще одной. Там сияла огнями большая станция.

– О, явились, голубчики! – услышала я гневный женский голос, едва вошла во двор. Вот так новости – у входа в дом стояла незнакомая толстая тетка пенсионного возраста с густыми темными бровями и двойным подбородком. Уперев руки в бока, она смотрела на нас зло и недовольно. А рядом с ней возвышался колонной высокий худой мужик с не менее хмурым лицом.

– Ну наконец-то! – продолжала тетка. – А то мы уже собирались идти вас искать по лесу!

Нас что, с кем-то спутали? Или мы не туда зашли? Да нет, дом вроде бы наш, вон и Егор в дверях стоит с виноватым видом…