Прогулка по Гиндукушу - [9]

Мы сели на ледниковые столы -- плоские камни, лежащие на ледяных столбах,-- и стали размышлять, как быть.

-- Если подняться на отрог, может, дойдем до вершины,-- сказал Хью.

-- Ну и как же мы будем подниматься?

-- От того места, где он начинается. А дальше -- вдоль гребня.

Я подумал про острые зубцы; на то, чтобы одолеть их, уйдет не один день. Без носильщиков мы ничего не сделаем. Я изложил свои сомнения вслух.

-- Ладно. Попробуем взойти на плечо с этой стороны.

Мы перешли с ледника на склон. Хью шел первым. Пористый гранит легко крошился под рукой. Дважды нам попались крутые подъемы, и дважды мне угодили в голову камни величиной с целлулоидный мячик. Когда же сверху начали сыпаться ка-менюги размером с пушечное ядро, я крикнул Хью, чтобы он остановился. Этот склон явно разваливался на части. Продолжать здесь -чистое самоубийство.

Стояла дикая жара. Солнце, будто исполинская губка, высасывало из нас все силы. Жара, поздний час и усталость вынудили нас сдаться. Я стыжусь писать об этом, но так оно было.

Вернувшись в "ящик", мы решили проверить другой склон плеча. Начали с крутого ледяного взлета. Облака рассеялись, путь был ясно виден; мы оба были убеждены, что этот путь не приведет нас ближе к цели.

-- Вниз?

-- Да, черт его дери.

Мы пошли к тому месту, куда выходила турья тропа, но забрали чересчур влево, где склон был намного круче. Обуреваемый тем же легкомыслием, что я накануне, Хью вырвался вперед и стал спускаться без веревки.

Всю дорогу до лагеря я заботливо лелеял этот повод для недовольства и перебирал в уме все гадости, которые ему скажу,

Я даже мечтал упасть и сломать ногу, чтобы потом ввернуть: "Что я говорил?"

С таким нездоровым настроением я пришел в лагерь, но Хью до того вымотался и так радовался моему появлению, что я выкинул ::з голов.ы все свои дурацкие мысли. Абдул Гхияз уже заварил ч-ай и вынес мне навстречу огромную пиалу, чуть не с детский горшочек. К сожалению, он испортил мой надувной матрац: протащил его по острым камням да еще посидел на нем.

-- Я предлагаю еще день отвести на разведку,-- угрюмо произнес Хью, когда мы лежали рядом на скале, будто две медленно поджариваемые сельди. -Что бы ты ни говорил, стоит все-таки попробовать юго-западный отрог.

-- Сумасшествие!

Некоторое время мы переругивались; на такой высоте не хочется быть покладистым. Наконец Хью сказал:

-- Единственная альтернатива -- разведать другую сторону горы, южные склоны-отрога, который мы видели вчера с гребня.

-- Далеко туда?

-- Три дневных перехода, если учесть наше состояние. Выйдем тотчас -- к вечеру будем в Кауджане, завтра пройдем половину Чамарской долины, послезавтра будем у горы.

Разбирая наше имущество я обнаружил, что не хватает одного карабина и найлонового репшнура. Ну, конечно! Забыл накануне у подножья западного ледника, когда мы кончили спуск. О том, как действуют на человека даже такие скромные высоты, достаточно ясно говорит мое решение немедленно идти за оставленным снаряжением.

-- Куда тебя черт несет? Я сидел, натягивая ботинки.

-- Надо забрать карабин и репшнур.

-- Плюнь. Не стоит возиться. У нас их и так больше, чем нужно.

И все было бы хорошо, если бы он не добавил небрежным тоном:.

-- Но в другой раз не забывай.

-- Я знал, что ты это скажешь, именно поэтому я и пойду.

-- Ты свихнулся,-- заключил Хью.

Он был прав. Я прошел мимо озера, которое последовательно искушало меня напиться, выкупаться или утопиться в нем, и ступил на морену. Достиг ледника и по какой-то невероятной случайности очутился как раз в той точке, где на плоском камне лежал карабин.

Я пошел обратно, гордясь самим собой. Но гордость длилась недолго: на сей раз искушение оказалось слишком велико. Озеро, чуть сморщенное ветерком, так красиво поблескивало на солнце... Я представил себе, сколь чудесно будет хоть на секун

ду окунуть голову. В следующий миг я сделал это и не успел>

опомниться, как уже жадно глотал воду. Тут же мной овладело

такое чувство, будто я участвовал в каком-нибудь .отвратитель

ном преступлении -- например, в людоедстве -- идем заслужил

вечный позор.

Я пришел в лагерь без четверти час, точно два'часа спустя после того, как покинул его. Впрочем, теперь это был уже не лагерь, а просто гранитная плита, на которой лежало связанное в тюк мое имущество.

Лишь гул воды да стук падающих камней нарушали тишину плато. Я сидел десять минут, наслаждаясь одиночеством-в этом могучем горном амфитеатре плюс полным бездельем. Затем взгромоздил на себя ношу и двинулся в путь. Теперь нас было только трое, поэтому на каждого пришелся больший груз, нежели тогда, когда мы шли сюда.

От усталости я стал невнимательным и, вместо того чтобы идти по лугу вдоль ручья, уклонился на север и забрел на морену. Теперь меня отделял от луга трехсотметровый спуск.

Это был кошмар. Каких-нибудь триста метров, но камни предательски качались, не позволяя идти быстро. Я видел наш базовый лагерь, коней, людей у костра, зеленую траву, но расстояние никак не хотело сокращаться. Я чуть не рыдал от исступления...

В конце концов я спустился и добрел по благословенной травке до тени. Тень... наконец-то!..