Прогнозист - [14]

- Но будет ли он усердным?

- Будет, - твердо пообещал. - В той школе нельзя иначе.

- Ну, дай бог.

Сузика, с ведома, конечно, товарища полковника, выкрали уже на следующие сутки. Увезли его не на юг, а на север - в Архангельскую область.

На факультете, где учился Сузик, говорили, что младший Лозинский захвачен в заложники то ли чеченцами, то ли другими лицами кавказской национальности.

Студента выкрадывали впервые. Версия была одна: папа должен будет раскошелиться.

Но папа, Ананий Денисович, когда узнал об этой трагедии, вовсе не опечалился, наоборот, ободрился, сказал с ухмылкой:

- А чеченцы все глупеют... Наплачутся они с нашим Сузиком.

Признаков, что где-то кто-то плачет, не было. Не было и писем с указанием суммы выкупа.

Кто не знал, пожимал плечами, кто знал - помалкивал.

8

Утром 1 марта Антонина Леонидовна оставила Фиделю Михайловичу записку: "Где встретим весну: во Внуково или в центре?"

По календарю - уже весна. Хотя в ночь на I марта мела поземка и прихватывал морозец - погода намечалась вовсе не весенняя.

Встречать весну во Внуково - это значит у него в "хрущевке", а в центре - значит у нее, в высотке на Котельнической набережной, где три недели назад - неожиданно для большинства сотрудников - она купила просторную четырехкомнатную квартиру и успела сделать евроремонт. Квартиру купила у некогда известного обнищавшего народного артиста.

Этой покупкой она показала Фиделю Михайловичу, что деньги у неё есть, притом немалые.

Как-то (разговор был, как обычно, в постели) она со вздохом произнесла:

- Иметь такую голову и не стать предпринимателем...

- Ты о ком - не о Сузике?

- О тебе, дуралей... Ну что такое аналитик? Тысяча долларов в месяц. А ты в месяц будешь иметь миллион.

- Мне и тысячи хватает.

- Ты думай о сыне.

- Думаю.

- Плохо думаешь, богатому Америка вернет ребенка.

- За "зеленые"?

- Естественно.

- А кто будет возвращать?

- Кто выкрал.

- Посмотрим, как вернут Сузика.

- Сузика вернут. Америка тут ни при чем. За людьми охотятся, у кого деньги.

- Но у меня же их нет! - с болью воскликнул Фидель Михайлович. - Эти жалкие тысячи...

- У тебя есть возможность иметь миллионы. Вот потому и упрятали твоего сына аж за океан.

- С их стороны это не логично.

- Логично, милый. Логично... Может, Америка желает, чтоб ты стал капиталистом. И тогда она вернет тебе сына.

- Но что скажет мой отец? Кстати, он у меня коммунист.

- Кстати, твоему отцу не надоело быть нищим? Иметь гениального сына... Ну, знаешь ли?.. Он только обрадуется.

- Нет, миленькая, он обрадуется, когда его внук вернется у нему.

- Тогда потрудись на радость отцу.

- И рад бы... Но в какой ипостаси?

- Покупай комбинат.

- Где?

- На Севере.

- На какую денежку?

- Своему мужу я даю пять миллионов.

"Опять о женитьбе!" - с раздражением подумал Фидель Михайлович. Он уже догадывался, что она покупала не его любовь, а его голову. А голова его сейчас всецело была занята судьбой Олежки.

Жениться теперь - значит, предать сына. Так он считал и в этом был уверен...

Вот и сегодня вечером встречать весну то ли во Внуково, то ли на Котельнической набережной, а разговор будет все о том же.

Да, он готов был встретиться, Антонина Леонидовна как женщина ему нравилась. Не нравилось только то, что она, как бы отдыхая от сумасшедших ласк, навязывала ему свои мысли, но все они сводились к одной, главной начинай дело, стартовый капитал - мой.

Если Ананий Денисович, человек с придурью, уже выходит в олигархи, то разве ты не сумеешь его обогнать? А помощница - вот она - рядом с тобой и сердце её принадлежит только тебе. Эти мысли она вкладывала ему в голову, как дискетку в компьютер.

Обычно женщина легко предоставляет мужчине свое тело, но свои деньги почти никогда. Так что исключение из правил - это она, Антонина Леонидовна Малахут, по-европейски образована, по-американски напориста, по-восточному хитра.

До вечера было ещё далеко, и решение не пришло, куда ехать: во Внуково или на Котельническую, когда позвонил Аркадий Семенович:

- Фидель, мы тебя ждем на ужин. - Профессор по праву старшего незаметно перешел на "ты". Так легче стало общаться. "Мы ждем..."

"Мы" - это значит, он и Клара. Мгновенно настроение переменилось: как он соскучился по Кларе!

- Приеду, - пообещал не колеблясь.

Да, здесь его ждали. Особенно Клара. Ее огромные черные глаз сияли. Она, как всегда, была в коляске, в ярком оранжевом свитере, её рука не по-женски крепкая от постоянных тренировок в толкании коляски была горячей. Она задержала в своей холодную руку желанного гостя, словно стараясь передать ему свое тепло.

И это он почувствовал, как только прикоснулся к её изящным, длинным, как у пианистки, пальцам.

"Бедная девочка!" Один мерзавец, удовлетворяя свою похоть, навечно приковал её к инвалидной коляске. Она знала этого мерзавца, собственно, знал его и её отец. Он бы мог подать на него в суд, но этого делать не стал. Слишком высокое у мерзавца служебное положение.

Ничего этого не знал Филель Михайлович, но догадывался, что виновник её трагедии есть. Но кто он? Для него это оставалось тайной. Он ждал, что когда-нибудь Клара об этом заговорит. Но когда?