Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык - [71]
Засиял.
Дай мне руки твои, тишина,
Сядь поближе,
Глубину твоих глаз я не вижу,
Мы одни... Посмотри, у окна
Стелет ленты луна
Голубые...
<до 1915 г.>
* * *
Землю, солнце любишь? Да?
Иногда...
Юность любишь? Розы, грезы,
Сад весенний, лунный свет?
Да... и нет.
Знаю, любишь сны, мечты?
Снов душа не позабудет,
Сны — иного мира весть,
Но люблю я то, что будет,
Не люблю — того, что есть.
<до 1915 г.>
Воспоминание
Помню даже обои
Нашей гостиной,
Платье мое голубое,
Вальс старинный...
Дверь на балкон открыла,
Чьи-то шаги в саду...
А имя твое забыла
И вспомнить никак не могу.
Россия
Бабаки*
<до 1922 г.>
*Приписка рукой Е. Ю. Рапп.
208//209
Ворона и воробьи*
– «Тетушка! Позвольте!
Эти крошки наши.
Кушайте вы корки,
А мы крошки, кашку».
«Крошки кашку — кррр!
Да ты кто такой?» •
— «Я здесь всем известен:
Воробей рябой».
— «Вот так знаменитость!
Кррр, крр, крр! Ой, ой».
«Кот! Спасайтесь братцы!»
Васька, хвост трубой,
Соскочил с забора,
Скушал корки, крошки
И окончил спор!
Москва
1920
* Вместо зачеркнутого: Во дворе.
14 Июля
Фонарики-фонари
Пляшут, пляшут
До зари.
Я с маркизой —
Два скелета
Грациозный менуэт.
Ба! Что вижу?
Граф, сюда!
Где же ваша голова?
Белоснежный ваш
парик?
Вон, на пике!
209//210
Тише, тише! Вот король!
Вместо горностая —
Саван обвисает,
Вместо золотой короны
Черная ворона,
Шея кровью залита,
Тра-та-та! Тра-та-та!
Bonsoir, mademoiselle!
Вы изящны, как газель!
Ах! ах! ах!
Там, где пышная коса —
Кровавая полоса...
Вот и черненький аббат!
Балу, видно, он не рад.
Пробежал сторонкой...
Нет ни четок, ни креста,
Галстух — из веревки тонкой.
Фонарики-фонари
Пляшут, пляшут
До зари!
Июль 33
Русская
Красным платочком
Мужа провожала,
Красным платочком
Слезы утирала,
Красным платочком
Хоровод водила,
Красным платочком
Милого манила.
Красным платочком
В поле вызывала,
Красным платочком
Шею обвивала,
Красным платочком
Каюсь, согрешила,
Красным платочком
Мужа удавила.
Июль 33
210//211
Монолог
Посв. Ад. Гитлеру
Луна? Она зеленая,
А пахнет апельсином
И голову сверлит...
Убью ее ножом
Или колом осиновым.
Авось не убежит.
А доктор, доктор в щелку
Всю ночь нас сторожит.
Схвачу-ка я луну под мышку
И убегу вприпрыжку.
Вот доктору и нос!
Пиши-ка на рецепте:
Адольф луну унес!
<1930-е гг.>
Лето в Париже
Шестиэтажный дом...
В раскрытых окнах
Плечи, руки, лица
Над улицей повисли,
Дом веселится.
Шарманка воет у ворот,
В четвертом стонет Тино Росси,
В третьем вальс Шопена
Кружится с джаз-бандом...
Визжит певица —
Дом веселится!
И лишь один там, на шестом,
От наглой музыки,
От пошлости людской изнемогает...
Вдруг... окно он распахнул.
Взмахнула крыльями душа,
А тело шлепнуло[сь] о мостовую...
Март, 38
211//212
* * *
Если нет Бога над нами,
Если Бог лишь обман,
Если за смертным порогом
Ждет нас нирвана,
Земля! взорвись, как комета,
Круг очертя кровавый,
Взлети, как ракета,
Вспыхни адской миной,
И все за собой сжигая,
В муках сгорая,
Крикни: аминь!
Окт. 38
Сон
Мне снилась русская зима,
Сугробы снега в переулках,
Полозьев хруст морозно-гулкий,
Москва, укутанная в снег.
И я иду и вспоминаю
Былые зимы, былые дни,
А хлопья снега завивают
Мои шаги...
Вот Кремль! Вот башни вековые.
Часовни Иверской уж нет,
Но золотом развалины сияют.
Вся в золотом снегу
Иду и вижу:
Косматая клячонка, сани,
Ванька в шапке меховой
Кнутом мне машет.
«Барыня! А барыня!
Садись! Куда везти велишь?»
Куда? Пока — в Париж!
Сент. 39
212//213
Встреча
Месяц рогатый
Над хатой горбатой,
Обгорелой, осиротелой...
Воет у хаты
Пес бесприютный,
Лохматый...
Слышит месяц рогатый:
«Встаньте, родные! Вставайте!
Сына, солдата, встречайте!
В жарком бою убитого,
В поле зарытого».
Видит месяц рогатый:
Семь мертвецов,
Один за другим,
Выходят из хаты
Встречать солдата.
Скрылся за тучу
Месяц рогатый.
Воет, воет у хаты,
Пес бесприютный,
Лохматый...
Ноябрь, 43
Молитва
Молитва как дыханье,
Как бледное мерцанье,
Молитва как молчанье,
Как робкий трепет,
Как детский лепет.
Молитва как восстанье,
Как вольный взлет,
Как крик победный,
Как вопль из бездны,
Как тоска...
213//214
А Ты, Господь, как нищий,
Все подаянья принимает
Твоя смиренная рука.
Дек. 43
Незримый
Среди толпы
Проходит часто Он,
Незримый.
И там, где Он пройдет,
Вдруг сердце каждое,
Как птица, встрепенется
И каждому, как наяву,
Приснится,
Что кем-то он любим
И сам кого-то любит,
Что жизнь не так темна,
214//215
Что стон земной затих,
Что Он, Незримый,
Здесь, средь них...
Дек. 43
Как хорошо!
Ни звуков, ни движенья...
Исчез, как сновиденье,
Шум дневной...
Растаял, как туман
Осенний,
Над серебряной рекой,
Как снег весенний
Над расцветающей землей.
Как хорошо!
Ни звуков,
Ни движенья...
Ночной покой...
Дек. 43
Парижу 40—43 годов
Под саваном черным
Труп посиневший,
Труп охладевший.
Ни звона печального,
Ни служб погребальных,
Ни слез прощальных.
Ты умер, иль спишь
О, сын Свободы?
Ты умер, иль спишь,
Красавец Париж?
<1943г.>
* * *
Какая всюду нежность,
Снежность!
Какая свежесть!
Весна, Весна!
215//216
Твой звонкий лепет,
Твой тонкий* трепет.
Весна, Весна!
Лилово-синий
Купол неба
И голубая тишина.
Весна! Весна!
Апрель, 44
* Вариант: зеленый.
* * *
Туда, туда, где горные долины,
Где снежные вершины
Алмазами сияют
В небе синем.
Туда, где снег, как белый
Плащ, над зеленью лесной.
Там, только там
Душа проснется.
Земная жизнь покажется
Ей сном.
Июнь, 44
Слепой
Сидит на краю дороги.
Вместо глаз — два белых бельма,
Вместо света — черная тьма.
Книга посвящена 110-летию со дня рождения уникального человека, Якова Серебрянского, который много лет обеспечивал безопасность нашей Родины на незримых фронтах тайной войны, возглавлял особую разведывательно-диверсионную группу при наркоме НКВД.Ложно обвиненный, побывавший и «врагом народа», и «государственным изменником», Яков Исаакиевич, несмотря ни на что, всю жизнь посвятил важнейшему делу обеспечения государственной безопасности своей Родины. И после реабилитации в его биографии все же осталось огромное количество загадок и нестыковок, часть которых авторы постарались раскрыть в данном повествовании.Основанное на редких и рассекреченных документах, а также на уникальных фотоматериалах из личного архива, издание рассказывает и о самой эпохе, и о всей стране, живущей под грифом «совершенно секретно».Данное издание выходит также под названием «Легенда Лубянки.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".