Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык - [65]

Сегодня в 5 ч. дня должен решиться вопрос о войне Фр<анции> и Англии в защиту Польши, кот<орую> немцы бомбардируют уже 3 дня.

Вчера мы получили газовые маски.

Приходил проститься милый юноша Луи, кот<орый> часто у нас работал в саду и по хозяйству.

185//186

Наша Мари получила телеграмму от сына-авиатора и уехала с ним проститься.

Мой бедный Ни чувствует себя еще очень слабым после болезни, но вчера сообщил, что составил план второй главы своей новой книги. Удивительная способность работать, несмотря ни на какие условия жизни!

4 сентября

Война объявлена! Стыд за Россию, кот<орая> предала своих союзников и этим решила войну. Стыд и позор на все ее будущее. Знаю, что русский народ здесь не участвовал, но если не участвовал активно, то пассивно все же это допустил!

5 сентября

Ночью разбудил нас вой сирены. Это первый налет на Париж. Мы встали, оделись. Было около 3 ч. ночи, чудной, лунной ночи. Против нашего дома устроен «abri»*, но мы решили туда не идти, а сидеть дома и ждать. Ничего приготовлено у нас не было, кроме масок, кот<орые> пробовали надеть, и Ниначал задыхаться и сбросил (у него астма), и масок он не может носить. Стал вопрос о маме. Ей 85 лет, лежит неподвижно. Решили от нее скрыть тревогу и не будить, т. к. она крепко спала. Ни, я и сестра собрались у меня в комнате при свете ночника и прежде всего помолились. После воя сирен наступила тишина... Я и Ни вышли на улицу, где стояли кучки людей из соседних домов. Ни говорил с ними, но никто ничего не знал. Я с удовольствием дышала свежим воздухом после запертой комнаты. Вокруг весело разговаривали, шутили. Паники никакой. Из «abri» мало-помалу все вышли и разбрелись... Тревога длилась около 4 ч., и только на рассвете вновь завыла сирена — знак окончания налета.

6 сент<ября>

Ночью опять вой сирен, опять бессонница... А утром в 10 ч. опять тревога, но очень короткая, хотя на этот раз издали слышны были отдаленные звуки стрельбы и мелькали синие и голубые огни взрывов. Мы устроили свой погреб, забили там окна мешками с песком, а от газов решили приспособить нашу ванную, замазав все щели.

* Убежище (фр.).

186//187

Ездили в комисс<ариат>, где всем иностранцам делали отметки на carte d'identité* (отпечатки пальцев)^[412].

За это время у нас бывали Федотовы, Фондаминский, Андерсен, Пьянов. Все они мечтают работать на духовном фронте, т. к. по возрасту идти не должны. Хотят издавать газету.

7 сент<ября>

Ночь прошла спокойно. Сегодня чудный, теплый, солнечный день. Тихий, благостный. И все не верится, что мы на войне, среди войны, что вокруг творится ужас войны. Часто кажется: нет, нет! Это кошмар! Вот сейчас проснусь, и все исчезнет!

Как странно! 8 августа я написала жуткие стихи, как бы в предчувствии войны, и такие же в 1914 г. в России, в деревне, когда ничто войну не предвещало!^[413]

Это доказывает, что подсознательно человек знает больше, чем сознательно.

18 октября

Вот уже почти 2 месяца войны, но странно, как мало она здесь чувствуется пока. После первых «алерт»** жизнь снова вошла в обычную колею, и, если б не газеты, не солдаты на улицах, не маски у всех обитателей, трудно было бы представить себе, что мы — на войне, в тылу войны. Лавки все открыты и наполнены продуктами, на улицах движение, хоть и не такое, как обычно, но все же довольно большое. Открылись в Париже театры, синема...

Сегодня думала: вот окопы один перед другим. За ними люди, ожидающие приказа броситься в атаку. И вот если пройти среди них и спросить каждого сидящего там: хочет ли он броситься и яростно убивать другого, сидящего против него? Я уверена, что он ответит: нет. Однако лишь только раздастся сигнал, все эти люди бросятся друг на друга...

За это время у нас иногда собирались преимущественно русские и велись беседы на темы, конечно, о войне. В послед-

* Удостоверение личности (фр.).

** От фр. alerte — тревога.

187//188

ний раз был доклад Г. П. Федотова: «Смысл и цели совр<еменной> войны». Доклад очень удачный и ясно выражающий сущность проблемы. Эта война есть война добра с злом — основная мысль докладчика, свободы с насилием, культуры с варварством.

Доклад мне очень понравился и по идее, и по форме — простой и ясной.

Вчера обрадовало меня письмо от Лени. Он призван на фронт уже больше месяца, и я веду с ним переписку. В последнем моем письме я высказала ему мое отношение к войне, этой войне, которую ведут Франция и Англия, борясь за свободу. Писала о том, как сочувствую этой борьбе. И вот начальство Лени, прочитав это письмо, попросило Леню дать прочесть его перед солдатами. Леня пишет, что гордится «тетушкой» (он так зовет меня), а я тоже рада, что это письмо имело такой успех, да еще от русской!

22 октября. Воск<ресенье>

Странная война! Будто гроза, кот<орая> гремит где-то вдали, воздух удушливый, давит, но гроза не разражается. Томительное, жуткое ожидание чего-то грозного, а пока жизнь идет себе по-своему. Вспоминаю слова Христа: «будут покупать, продавать, жениться...»^[414]

Вчера была Г.^[415] и принесла с собой атмосферу того Парижа, что живет бульварами, кафе, кабаре. Странно и дико было слушать, как люди и теперь умеют сохранять этот свой стиль, приспособляя его к условиям войны. Г. вращается в среде артистов, художников, балета [но скорее demi-mond’a*]. Что теперь для них Париж без блеска, шума, lux’а**?