Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык - [37]

[Мой любимый] Ни всегда так мучится, когда я заболеваю, и это еще ухудшает мое состояние. Нужно видеть его [нежность], заботу, уход, чтоб оценить его сердце... Он то и дело наклоняется ко мне: «Маленький мой! [Любимчик]» — слышу его голос над собой и мучусь, что причиняю ему страдание. Нервность его требует особенной атмосферы покоя, а где теперь возможно дать ему этот покой?

Вечером, или скорее уже ночью, он садится около меня в кресле и говорит каким-то особенно проникновенным голосом: «Я сейчас молился, и вдруг одна мысль как-то пронзила меня: если верить в Бога — ничто не должно быть страшным!»

Я догадываюсь. Он молился обо мне, боялся за меня, и эта мысль его утешила, ободрила... Ни очень боится болезней. Это травма его детских лет, проведенных у постели всегда больной (печень) матери^[244] с ее тяжелыми припадками прохождения камней, когда она кричала всю ночь, и маленький Ни дрожал от страха, слушая эти крики.

«Я не боюсь ни пушек, ни ружей, но боюсь болезни», — часто говорит он мне... И это не слова. Я как сейчас вижу его ночью, при свете огарка, склоненного над статьей (кажется, о

104//105

Соловьеве), в то время как над нашим домом летали и разрывались снаряды, [из которых один попал в комнату над кабинетом Ни, но не разорвался (каким-то чудом!) и утром был найден под кушеткой дамы, живущей над нами, и с большими предосторожностями вынесен из дома. Ходил Ни и под пулями на разные собрания в Москве во время восстания большевиков, ходил в Манеж уговаривать солдат сдаваться и напрасно не проливать кровь (в дни, когда в Петрограде уже произошло падение царской власти, а в Москве еще была полная растерянность и часть войск была на стороне монархии). Он не из тех, что смел лишь на словах... Он всюду и всегда защищает то, во что верит, и этого-то многие ему не прощают...]

Среда, 10 апреля

Вечером Ни, вернувшись с прогулки, входит в мою комнату и говорит: «Шел я и думал: вот уже 11 лет, как мы живем в Кламаре! Ведь это большой отрезок жизни. Здесь я написал свои большие книги: "Философия свободного духа", "О назначении человека", "Судьба человека в современном мире", "Я и мир объектов". Все эти книги будут связаны с нашей жизнью здесь».

[А я подумала: «Да, очевидно, Россия еще не доросла до того, чтобы такие книги писались там». Но Ни я этого не сказала, зная, что ему это будет неприятно. Его любовь к России — неизменна, несмотря ни на что.]

Четверг, 11 апреля

Со всех сторон слухи о войне. Неужели она возможна?

Неужели мир действительно в состоянии такого безумия?

Смотрю на цветущие снежно-белые деревья, на весеннее небо, слышу издали щебетанье птиц — и не верю, не могу верить в возможность такого кровавого кошмара!

Вчера и сегодня провожу дома, никуда не выхожу. Отдыхаю после сильного переутомления. Ни пичкает меня разными каплями, пилюлями... Вечера все дома, читаем Ибсена... Как мало ценят его! Какое благородство духа, какая мощь, смелость! Насколько близок мне этот северный, но такой страстный, бурный дух, и какими жалкими кажутся по сравнению с

105//106

ним все современные писатели, [особенно французские: Жид, Мориак^[245], Мальро и пр.]

Ни очень сосредоточен. Пишет статью «Персонализм и марксизм»^[246].

Пятница, 12 апреля

Утром читаем в «Послед<них> Новостях» вырезку из «Правды» (советской), где сказано, что «Николай Бердяев — белогвардеец»^[247]. Итак, «Возрождение» считает его «красным генералом», а «Правда» — «белогвардейцем». Вот как пишется история!

(Продолжаю в третьей тетради)

Тетрадь третья

Июль 1935

Ни ездил в Англию, в Оксфорд на конференцию, и в Лондоне читал доклад о социальном христианстве на собрании под председательством поэта Эллиота^[248], недавно обратившегося в христианство.

Август

Ни ездил в Pontigny на декаду об аскетизме. Встретил там еврейского писателя-мистика Бубера^[249] и проф<ессора>-итальянца Бунаиоти (католика, excommunié* и изгнанного из университета)^[250]. Оба они очень понравились Ни, особенно Бубер. Был там и Де-Беккер. Декада прошла очень оживленно, много участников (60 человек). К Ни отношение очень хорошее. Им очень интересуются, и он сам чувствует себя там в своей атмосфере. Пока это единственное место, где он встречает людей большой культуры, свободных в высказывании своих мыслей. Его там любят и ценят.

Вернувшись, Ни заявляет, что я и сестра должны ехать с ним в Виши. Вопрос этот обсуждался уже давно и получил неожиданное разрешение благодаря гонорару из Испании. Этот гонорар дал нам возможность этой поездки. В конце августа мы втроем уехали в Виши и лечились там 3 недели. Доктор, наш милый Ardouin, нашел, что мы сделали очень хорошо, т. к. у всех нас организмы очень переутомленные и требуют хорошего ремонта... Поездка была очень удачной благодаря чудесной погоде, и жили мы очень удобно в отеле, где Ни ос-

* Отлученного от Церкви (фр.)

107//108

танавливается вот уже 7 лет: Hôtel Plaisance. Симпатичные хозяева, хороший стол, рядом прекрасный, уютный парк, где так хорошо гулять среди зеленых ковров лужаек вдоль берегов реки Allier...

Мы хорошо отдохнули и возвращались домой бодрые и веселые... Но здесь нас ждала тяжелая болезнь мамы... Она оставалась под наблюдением двух дам, наших хороших знакомых. Чувствовала себя все время нашего отсутствия очень хорошо, писала нам бодрые, даже веселые письма. А на второй день нашего приезда вдруг перестала владеть правой рукой и ногой... Доктор нашел кровоизлияние и уложил в постель. Бедная наша старушка, такая жизнерадостная, теперь едва двигается...