Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык - [12]

За завтраком Ни говорит о характерном отношении русских к философии: «Когда русский скажет: "Это философия", то для него это значит нечто не вполне серьезное, особенного значения не имеющее. Вот почему мне так трудно общение с русскими и так легко с иностранцами. Они особенно ценят интеллектуальность человека и ставят ее выше эмоционального».

Я: «Помню, как-то давно еще я сказала о России, что она душевна, но не духовна».

Ни: «Это верно, но лишь отчасти».

Я: «Я не отрицаю в ней духовности, но говорю о преобладании душевного».

Ни: «Это верно».

Затем разговор перешел на тему о творческом процессе. Говорили об одном знакомом писателе, кот<орый> в период пи-

36//37

санья так погружается в этот процесс, что он им окончательно завладевает и заставляет забывать все окружающее...

Ни: «У меня совершенно иначе. Я всюду: в лесу, в кино — продолжаю внутреннюю работу, связанную с моим творчеством. Работа эта во мне никогда не прекращается, и часто самые важные мысли приходят мне в голову совершенно независимо ни от каких внешних условий. Вся моя природа как бы всегда погружена в разрешение мировых вопросов».

Странная встреча! К чаю приехали к нам Натали (Секерина) и с ней Евгения Паскаль^[80] (жена Пьера — бывшего коммуниста) [и Марта Паскаль^[81]. С Мартой я должна была познакомиться уже давно. Она приглашала к себе меня и Н.А. и давно хотела познакомиться. Но мы к ней не поехали, что-то помешало, да мы и вообще часто уклоняемся от новых знакомств, слишком много и так людей вокруг нас. Но на этот раз, видимо, это знакомство должно было устроиться, и Марта П<аскаль> сама приехала.] И вот из разговора с ней я узнала нечто, весьма меня удивившее. Оказывается, что она (очень деятельная католичка) посещает в Clamar’e новую общину, всего год как основанную, что во главе этой общины — священник, который на собраниях общины читает книги Н.А. для изучения современных проблем и, главным образом, коммунизма. Марта П<аскаль> рассказала мне многое об этой общине, и дух ее показался мне таким непохожим на все, что я знаю до сих пор, таким новым, нужным, что я слушала ее с большим интересом. Марта П<аскаль> хочет познакомить меня с abbé (фамилию не помню) и попросить разрешения и меня повести на чтения в этой общине.

2 ноября 34 (jour des morts)*

У обедни в St.-Médard. Оттуда к о. Ав<густину>^[82]. Он — в жарко натопленной комнате, с насморком. Говорили вначале о смерти, о том, как умирают. У него теперь есть одна умирающая (терциарка)^[83]. Она всегда была очень благочестивой, особенно чтила все dévotions, pèlerinages, chapelets**, а теперь перед лицом смерти — кощунствует, проклинает Бога за то, что Он не дает ей жить. Очевидно, что благочестие, основанное на dévotions, не делает самого главного — не возвышает над земным и мир иной не делает более близким... Еще гово-

* День поминовения усопших (фр.).

** Религиозные обряды, паломничества, молитвенные четки (фр.).

37//38

рили о Лейбнице^[84] и о Декарте^[85]. О. Ав<густин> дал мне новую тему для работы: о предопределении (по Св. Писанию).

Вечером чтение «Войны и мира». Главы о смерти Андрея — самые глубокие из всего, написанного Толстым.

Суббота, 3 ноября 34

Днем Ни был в лечебнице для рентгенизации. Вернулся и говорит: «Мне казалось, будто я в аду. Какие-то синие очки, нечто вроде эшафота...»

После завтрака пришли Либ с женой^[86] и о. Стефан (священник). Либ засел у Ни, рассматривая книги в его библиотеке (он помешан на книгах и тратит все свои деньги на библиографические редкости, главным образом — русские). О. Стефан принес показать свой переплет. Он этим зарабатывает.

За обедом Ни говорит о довольно грубом обращении персонала (скорее женского) в больнице, где он сегодня был. «Это с тобой так, а что же с бедняками, кот<орые> там лечатся?»

Ни: «Да, жизнь — жестокая вещь!»

Я: «Какого еще чистилища нужно, когда эта жизнь и сама по себе достаточна, чтоб, как огнем, очистить людей. К чему и кому нужны эти запугиванья? Неужели пытками, муками можно сделать кого-нибудь лучше? Я думаю, наоборот. В этих запугиваньях чувствуется какой-то садизм».

Ни: «И мазохизм. То и другое. В книге "Назначение человека" я писал об этом».

Я: «Верю, что люди после смерти проходят разные планы, прежде чем достигнуть Царства Отца (ведь сказано, что "у Бога обителей много"). Каждая душа проходит эти обители. Но "обители эти" не есть ни чистилище, ни ад, а лишь более высокие и более низкие духовные планы; для каждой души — разные. Я не верю в перевоплощения здесь, на этой земле. Земной план есть лишь один из многих, куда души приходят из других и уходят в другие, более или менее высокие, но в том же теле (лишь более или менее одухотворенном). И это потому, что тело не есть нечто случайное, подобно одежде; [тело есть выражение души и духа, есть оформление духа.] Тело так или иначе оформляется духом через душу, а так как дух — един, то и тело, т. е. форма — едина, но лишь более или менее духовна».

38//39

Воскресенье, 4 ноября 34

Первый холодно-осенний день с дождем и туманной сыростью. Была у обедни в St.-Germain. Чудесный орган и плохая, слащавая проповедь. В газетах речь Думерга