Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе - [107]

ЦРУ вербовала агентуру из лагерей «перемещенных лиц» для выброски в различные районы Советского Союза, которые продолжались до 1953 года. Эти операции преследовали различные цели. На Украину, например, направлялась агентура для установления контактов с «движением сопротивления», которое поддерживалось ЦРУ и снабжалось оружием и продовольствием. Вторая операция, начавшаяся в 1948 году, включала агентов, обученных обращению с радиоаппаратурой и шифровальными кодами. Перед ними ставилась только одна задача — добывать информацию о военной готовности Советского Союза. В 1950 году ЦРУ направило в СССР несколько агентов с инструкциями: получить пробы воды в ряде рек, которые могли бы подтвердить существование заводов по производству урана.

Существенным и драматическим элементом, заметно осложнившим жизнь и работу Кима, явился приезд в американскую столицу его друга Гая Берджесса. Гай прибыл в Вашингтон в августе 1950 года в качестве первого секретаря английского посольства. Это назначение 5ыло воспринято как весьма неожиданное и Кимом, и всеми теми, кому ранее приходилось сталкиваться с Гаем Берджессом. Закоренелый холостяк, разбитной малый Гай был широко известен своими связями в высшем лондонском обществе, необузданным нравом и скандальными похождениями. Ким, испытывавший к Гаю дружеское расположение со времени обучения в Кембридже, считал своим долгом быть рядом с ним и, по возможности, сдерживать его эксцентрические выходки, несмотря на неизбежный ущерб для собственной репутации. Эти проявления слабости Кима в отношении своего друга и единомышленника имели простое объяснение. В свое время Ким рекомендовал Гая советской разведке как возможного помощника. Позже Гай помог Киму поступить в английскую секретную службу, где они некоторое время вместе работали. Близкие отношения Кима и Гая Берджесса были хорошо известны. Вот почему Ким не увидел большой проблемы в том, что после приезда в Вашингтон Гай попросил его разрешения поселиться «на несколько дней» у него на квартире. Ким не возражал против этого даже тогда, когда их совместное проживание стало постоянным. С точки зрения требований безопасности это была серьезная ошибка Кима. Однако в этот момент ничто не предвещало бури и Ким не думал о возможных последствиях этого нарушения конспирации. Советские коллеги, руководившие работой Кима в Вашингтоне, к сожалению, также согласились с его аргументами о том, что Гаю будет легче оставаться незаметным, если он поселится у Кима, а не будет предоставлен самому себе в холостяцкой квартире.

Присутствие Гая в Вашингтоне и его проживание на квартире Кима вскоре стало отрицательно сказываться на делах и положении его друга. Осложнились проблемы в семье. Жена Кима Эйлин, на руках которой было пятеро детей, категорически настаивала на отъезде Гая. Постоянная ассоциация Кима с Гаем Берджессом вызывала косые взгляды и излишние разговоры в английском посольстве. Поведение Гая раздражало официальных лиц Вашингтона, поскольку он даже не пытался скрывать свои антиамериканские настроения. Это раздражение автоматически переносилось на Кима, который постоянно появлялся в компании со своим другом. В конце концов, от этого стали страдать профессиональные интересы Кима.

В связи с приездом Берджесса возникла проблема оперативного характера, которую Ким не мог решить самостоятельно. Ким не знал, следует ли ему посвятить Гая в тайну дела «Гомера», расследование которого все еще продолжалось. После консультаций с Москвой советские коллеги сказали Киму, что посвящение Гая в этот вопрос может оказаться полезным. После этого Ким полностью ввел Гая Берджесса в курс дела, подробно рассказав о всех деталях.

Между тем расследование дела «Гомера», хотя и медленно, но продвигалось. ФБР регулярно снабжало Кима материалами, в которых было много догадок и предположений. Однако в принципе картина была ясна — в министерство иностранных дел Англии проник агент, который снабжал советскую разведку ценной информацией, ФБР все еще не могло установить личность источника, который по-прежнему скрывался за неразгаданным псевдонимом «Гомер». Но некоторые детали настолько точно подсказывали направление поиска, что Ким не мог не испытывать беспокойства. Например, в одном сообщении говорилось, что, хотя «Гомер» работал в Вашингтоне, информацию он передавал в Нью-Йорке, куда регулярно ездил навещать жену. Для Кима, знавшего, что Дональд Маклин в годы работы в США часто ездил в Нью-Йорк, поскольку его жена Мелинда ждала ребенка и проживала у своей матери, это указание казалось прямым попаданием в цель. В любой момент кому-либо в ФБР или СИС могла прийти мысль сопоставить эту информацию со старыми данными — и тайна «Гомера» была бы разгадана. Вопрос заключался в том, когда это случится.

На встречах с советскими коллегами, которые, как правило, проходили в окрестностях Вашингтона, Ким интересовался точкой зрения Москвы по этому делу. Она сводилась к двум моментам: во-первых, Ким должен сделать все, чтобы своевременно предупредить Маклина. Во-вторых, было желательно, чтобы Маклин, который в ноябре 1950 года получил назначение на ответственный пост заведующего американским отделом министерства иностранных дел Англии и имел доступ к особо важной информации, как можно дольше оставался в Форин офис. Ким понимал всю сложность своего положения. На нем лежала ответственность за судьбу товарища. В то же время существовали временные рамки, которые сужали его возможности. Срок пребывания Кима в Вашинтоне был определен в два года, и он ждал замены осенью 1951 года. Ким не имел представления, куда его направят после Вашингтона. Но это не имело большого значения — на новом месте он терял контроль за развитием дела «Гомера». Поэтому с Москвой было согласовано решение — спасение Дональда Маклина было необходимо организовать самое позднее к середине 1951 года.