Профессия – призрак - [44]

Я встал и попросил дать мне оружие. Пора было с этим кончать.

Слишком трудный клиент

Лорд Сесил спустился со мной на один этаж, успев убедиться, какой страшный скрип издают в полной тишине, царящей вокруг, мои слишком узкие сапоги. Я уж и не знал, как ступать, чтобы раньше времени не оповестить спящих о нашем приближении.

Когда мы проходили через бальную залу на втором этаже, лорд Сесил передал мне свою лампу, а меня решил понести дальше на руках…

— Господи, какой же ты легкий, Джон! — прошептал он. — Да ты, наверное, ничего не ел в кладовой. Отведал ли ты хоть индюшачьего паштета на старом портвейне, который готовит миссис Биггот?

— Да, ваша светлость. Он великолепен.

Я обвил руками шею лорда Сесила. Но лорд вдруг остановился и задумчиво уставился на продолговатое возвышение, где стоял черный рояль, — казалось, он прислушивается к музыке прежних балов, оживляющей воспоминания о лучших временах.

И, сдерживая волнение, лорд Сесил поделился со мной своими чувствами:

— В этом зале, Джон, вечером 1 августа 1885 года я в первый раз заговорил с моей будущей женой, это было по окончании мазурки… нет, кажется, экосеза. После мучительных колебаний я осмелился спросить ее: «Вам понравился тост с фазаном?» И она находчиво ответила мне своим нежным и мелодичным голосом: «Да. Он великолепен». Она уже любила меня, и это чувствовалось в каждом употребленном его эпитете. Вот и тут она стыдливо говорила о фазане, чтобы не говорить обо мне, — ты понял? Когда твои руки обвились вокруг моей шеи и ты сказал о паштете: «Он великолепен», это напомнило мне счастливейшую минуту моей жизни. Ах, моя дорогая Джорджина! Воображаю, как она смеется там, где она сейчас, глядя, как я держу на руках ковбоя, чтобы попытаться обеспечить приданое нашим дочерям!

Лорд Сесил справился с волнением и, двинувшись дальше, опустил меня на пол у дверей в комнату принца Альберта. А там он шепнул мне на ухо:

— Я возвращаюсь в свой кабинет. Подожди несколько минут, а потом открывай огонь. Я тогда мигом примчусь, чтобы отвлечь внимание твоей жертвы и поздравить ее с проявленным ею редким хладнокровием…

Чтобы уговорить меня отправиться к мэтру Дашсноку, Уинстон тоже уверял, что прикроет мое отступление. Я вспомнил матушкину поговорку «Яблоко от яблони недалеко падает». По-видимому, прикрывать отступление и отвлекать внимание было фамильным пристрастием.

— У тебя есть спички, чтобы осветить себе путь к бегству? Отлично! — И, отечески похлопав меня по плечу, лорд Сесил добавил: — Смелее, Джон! Я с тобой! Наше дело верное! Заколи мне этого борова по всем правилам…

И лорд Сесил, без сомнения, слишком старый, чтобы самому изображать призрака, удалился, унося лампу, а меня оставил у двери, из-под которой, в соответствии с инструкциями мэтра Дашснока, проглядывал луч света. Чтобы сфотографировать эктоплазму, ее, само собой, прежде всего необходимо увидеть.

Я постарался растянуть минуты ожидания, которые были предусмотрены лордом Сесилом. С тех пор как Джеймс схватил меня за шиворот, события разворачивались слишком быстро — одно волнение сменялось другим, одна выдумка другой выдумкой, и поэтому мысли мои путались и мешали действовать. Предсказание колдуньи и лорд Сесил подталкивали меня вперед. Но при этом у меня было такое чувство, что я попал в переделку, из которой мне не выбраться…

Так или иначе, мне было еще далеко до спокойной работы, на которую я мог рассчитывать в замке лорда Фитцбэби, где призраку-рантье [43] надо будет выступить два-три раза, ровно столько, чтобы привлечь по воскресеньям на экскурсию нескольких солдатиков да нянюшек с детьми…

За меня дело решил Юпитер. Очевидно, такса, которую разлучили с хозяином, нервничала, плохо спала и, учуяв, что за дверью стоит кто-то чужой, залилась оголтелым лаем.

Это был знак судьбы. Дольше колебаться не приходилось. Взвинченный до крайности, с решимостью того, кому нечего терять, я толкнул дверь и открыл беглый огонь по…

Ах, дорогие мои внуки! Я хотел бы описать вам эту потрясающую ключевую сцену во всех подробностях, красноречиво и тщательно, как это делается в романах, от которых невозможно оторваться, — в таком романе автор, упомянув, например, о каком-нибудь мышонке, не позволит себе обойти молчанием его генеалогическое древо, оттенок его шкурки, длину усов и величину хвоста. Но в данном случае с моей стороны это было бы нечестно. Ведь на самом деле…

Плесните-ка мне еще немного «Роял Хайлендер» с берегов моей любимой Спей! Рассказывать историю, подобную этой, можно только подкрепившись!

Так на чем я остановился? Ах, да!

То были прекрасные времена короля Эдуарда, седьмого по счету, времена моей ранней юности. В те времена все было лучше, нежели теперь: наша Шотландия была еще зеленее…

Но кажется, я это уже говорил?

Ага, кто-то мне подсказывает… Спасибо!

Итак, я открыл беглый огонь по…

Нет, решительно, это воспоминание слишком болезненно. Я закончу в другой раз. Мне уже скоро восемьдесят, могу я передохнуть, когда мне этого хочется?!

К тому же, на мой взгляд, нынче всё потребляют в неумеренных количествах: и масло, и пушки, и фразы…

Хотите потребить мою историю до конца? Да? Ну что ж, будь по-вашему!