Профессия – призрак - [20]
Учтивым, мягким и сдержанным тоном, тоном, рассчитанным на ведение нравоучительных диалогов, в котором, однако, слышалась нерушимая и благородная твердость, мэтр Дашснок заметил:
— Индюшачья кость могла исчезнуть путем левитации, ваше лордство.
Любопытство толкнуло лорда Сесила поддержать дискуссию.
— Левитация? Что вы имеете в виду?
— Левитация — от латинского levis, что значит «легкий»…
— Я изучал латынь. Спасибо, мэтр Дашснок.
— Простите, ваша светлость! Мое объяснение, конечно же, предназначалось Уинстону… Так вот, левитация — это когда предмет двигается сам собой, под воздействием духов, демонов, медиумов или по неизвестной причине. Подобные случаи исследованы множеством специалистов и подтверждены многочисленными свидетельствами надежных очевидцев…
— Veritatem similiter ludificant bona fides aut mala fides!
— Уинстон, переведите то, что сказал ваш батюшка на таком безукоризненном языке!
— Гм-м… Как добросовестные, так и не добросовестные люди равно пренебрегают истиной.
— Правильно. Так вот я ex bona fide, то есть совершенно добросовестно, хотел сказать, что левитация бывает горизонтальная, вертикальная, круговая и по диагонали… Перемещение кресла леди Памелы оказалось примером поперечной левитации. А…
— А прыжок вашего Юпитера в буфетную? Это что, тоже пример левитации?
— Надеюсь, ваша светлость!
— А странный призрак без головы, который сам себя фотографирует с грушей в руке? Вы хотите, чтобы я поверил, будто это настоящий призрак?
— Я уже объяснял вашему лордству, я не виноват, что произошел небольшой сдвиг кадра. Эктоплазма лорда Артура действовала по собственному усмотрению, с той особой непринужденностью, какая свойственна таким привидениям… Нынешней ночью я без промедления поспешил проявить этот уникальный снимок и сам был страшно удивлен!
Я был удивлен не меньше мэтра Дашснока. Второпях я, как видно, слишком близко подошел к объективу. Впрочем, новость меня не огорчила. Если бы на снимке отчетливо получилась моя физиономия, Джеймс мог бы меня узнать, и в воскресенье, когда я намеревался улизнуть из замка, наша встреча освежила бы его память. Случай помог мне избежать величайшей неосторожности, о которой мы с Уинстоном не подумали.
И тут лорд Сесил высказал довольно здравое соображение.
— Хорошо, мэтр Дашснок. Поскольку вы считаете себя знатоком так называемых оккультных наук, скажите, пожалуйста, где вы видели, чтобы призрак внезапно повел себя столь экстравагантно, как наш Артур, который за годы жизни многих поколений держался с отменной скромностью?
На что мэтр Дашснок отвечал по меньшей мере столь же рассудительно:
— Наука, ваше лордство, изучает прошлое, изучает то, что уже произошло. А не будущее и те неожиданности, которые оно способно преподнести. Кто может предвидеть, какие фантазии придут в голову призраку в эпоху всеобщей модернизации?
Уинстон, который, очевидно, понял, что беседа принимает благоприятный для нас с ним оборот, решил внести в нее свою маленькую лепту.
— Мне кажется, дорогой батюшка, что если бы плут, которого вы себе вообразили, съел индюшачью кость, он бы ею подавился. И тогда за неимением кости мы обнаружили бы труп.
— Логично, Уинстон. Но поскольку во всей этой истории нет ни капли логики, я спрашиваю себя, куда нас может завести твоя логика?… Должен, однако, воздать тебе должное в одном отношении: во всем Малвеноре ты единственный способен сожрать бедро индюшки вместе с костью, не подавившись и не заболев!
Кто-то приглушенно фыркнул.
А Уинстон отважился добавить самым лицемерным и безобидным тоном:
— Я просто хотел дать понять, что если плутишка невидим, это значит, что его просто не существует. И единственный настоящий плут — это негодник Артур. Похоже, что факты подтверждают мнение моего дорогого учителя, мэтра Дашснока. А не в том ли состоит главное достоинство британцев и шотландцев, что они всегда опираются на факты? Вы знаете, дорогой батюшка, как при всем моем глубоком почтении к учености мэтра Дашснока мне не хотелось соглашаться с его теориями, но теперь признаюсь — я поколеблен.
— Спасибо, что ты так решительно поддержал меня, Уинстон! Кажется, скоро во всем Малвеноре только у меня одного и останется голова на плечах. Призрак и тот ее потерял! Но при том, что здесь у нас происходит, хотел бы я знать, долго ли мне самому удастся сохранять здравый рассудок! Хватит дискуссий об эктоплазмах и домашней птице! Идемте обедать. Леди Памела, наверное, волнуется…
Караван двинулся к лестнице, и шаги замерли вдали…
Я был спасен! Но надолго ли?
Уинстон начинает верить в призраки
Я натерпелся такого страху, что не сразу решился покинуть мое тесное и неудобное убежище. То и дело раздавался какой-нибудь шум, и меня бросало в жар и в холод. Поэтому я все оттягивал решение спуститься и просидел наверху несколько часов.
Я был вознагражден за свою осторожность. Солнце уже садилось, когда крадущиеся шаги вывели меня из дремоты, в которой я пребывал на своей верхотуре, под раскаленной черепицей. То были шаги одинокого гостя, который предпринял розыски на свой страх и риск и то и дело горестно вздыхал. Наконец, беспокойство гостя дошло до предела, и он, как видно, не отдавая себе в этом отчета, стал разговаривать сам с собой.
