Проект «Украина». Крым в годы смуты, 1917–1921 гг. - [25]

Хотя Севастопольский совет, сглаживая страсти, признал украинизацию флота на заседании 14 ноября, тогда же была вынесена симптоматичная резолюция: «Вражда между нами (русскими и украинцами. – Авт.) растет и грозит залить нас потоками братской крови… Наша дружба свята, вечно нерушима, мы братья по духу и крови». Подобные призывы, однако, тонули во взаимном недоверии.

Решение Рады о присоединении северных уездов Таврической губернии вызвало в Крыму всеобщее возмущение (исключая татар и большевиков). Кадеты, эсеры, меньшевики, еврейские партии, даже большинство делегатов от Северной Таврии на губернском съезде 20–23 ноября, протестуя против односторонней акции, ставили закономерный вопрос: а как же быть с волей народа, с правом на самоопределение, которым воспользовалась сама Рада, провозгласив независимость Украины? На упоминавшемся заседании 15 ноября эсер А. В. Либеров рассуждал: «…Вопрос об отношении к украинской республике нужно было направить… к тем жителям северных уездов Таврии, которые в один день оказались «аннексированными» украинской республикой. Между тем, днепровский уездный съезд крестьянских депутатов отрицательно отнесся к центральной раде, мелитопольский – отказался обсудить этот вопрос, и только одна из 29 волостей мелитопольского уезда (Покровская) высказалась за признание центральной рады… Кто же имел право решить вопрос помимо самого населения?»¹³¹

В статье «Украинская Республика и Учредительное Собрание» член СЕРП И. Б. Яхинсон писал: «Положим, что каждая часть России может самостоятельно, не спрося других частей, соседних с ней, самоопределиться, т. е. установить свои географические, этнографические или исторические границы… Допустим. Но ведь это самоопределение должно быть актом народной воли, а не большей или меньшей, пусть и организованной, но все же группы, какой является малая рада. (…) Универсал об украинской республике, провозглашенный без ведома национальных меньшинств Украины, не может не вызвать среди них недовольства. (…) И ведь еще только начнутся разногласия по вопросу о границах Украины в тех губерниях, где украинцы не составляют абсолютного большинства. И кто будет разрешать эти споры о 3-х северных уездах Таврической губернии… и т. д.»¹³².

Губернский съезд советов в середине ноября высказался за проведение в северных уездах референдума по вопросу о присоединении к Украине¹³³. Время, однако, никак не благоприятствовало референдумам.

Наметившийся было союз большевиков и украинских эсеров был перечеркнут ультиматумом Совета Народных Комиссаров Центральной Раде 4 декабря, которой предъявлялось требование признания большевистской власти, начавшейся войной на территории Украины и провозглашением 12 декабря Украинской Советской Республики. В этом конфликте СНП занял нейтральную позицию, исключая большинство «курултаевцев», склонявшихся к совместной с Радой вооруженной борьбе с большевиками.

В час ночи 16 декабря в Севастополе на заседании, созванном Черноморским Центрофлотом, создается чрезвычайный орган – временный Военно-революционный комитет, заявивший о роспуске Севастопольского совета. Днем на объединенном заседании представителей судовых и береговых частей, президиума исполкома совета рабочих и военных депутатов, ЦК ЧФ, представителей социалистических партий и штаба революционного отряда избран Военно-революционный комитет третьего, большевистско-левоэсеровского призыва: 18 плюс 2. Его возглавил Ю. П. Гавен, заявивший, что он берет всю полноту власти в городе.

18 декабря был переизбран Севастопольский совет. Большевики получили 87 мест из 235, их союзники, левые эсеры, – 86, меньшевики и эсеры – 94, которые 1 января вышли из состава исполкома (по другим данным: 89 эсеров, 35 большевиков и им сочувствующих, 6 меньшевиков, 6 польских социалистов, 50 беспартийных. В исполком совета избрано 11 большевиков, 3 левых эсера и 5 беспартийных ¹³⁴). Большинство из 50 беспартийных шли с большевиками. Председателем нового исполкома стал Н. А. Пожаров. Одновременные выборы в ЦК ЧФ тоже дали преимущество большевикам и левым эсерам.

3 января 1918 года «…Исполнительный комитет обращается ко всем Советам Крымского полуострова с предложением немедленно приступить к образованию Красной гвардии для защиты завоеваний революции от посягательства контрреволюционеров, под каким бы флагом они не выступали»¹³⁵.

Флот и город-крепость переходят в руки большевиков. По словам Ю. П. Гавена, «Севастополь стал Кронштадтом Юга». Это был третий (см. выше) и, как показало самое ближайшее будущее, сильнейший и активнейший центр власти в Крыму. А ревкомы (ВРК), подменяя собою советы, распространяются по всему Крыму. Наконец 12 января создается Военно-революционный штаб, куда делегировали своих представителей ЦК ЧФ, Севастопольский ВРК, исполком Севастопольского совета и главный заводской комитет. Штаб претендовал на ведущую роль в военных вопросах, но ввиду разнобоя мнений и позиций и отсутствия своего технического аппарата реально таковую осуществлять не мог.

Из конгломерата инстанций закономерно выдвинулся на первый план Черноморский Центрофлот, который более-менее реально и руководил боевыми действиями. Это был весьма оригинальный властный орган. Он «являл собой сочетание политического органа, построенного по образцу Советов (пленарные заседания, исполнительный комитет, действовавший в период между этими заседаниями, подотчетность Все-черноморским съездам) и одновременно органом руководства флотом (наличие собственного аппарата управления, включающего военно-морской или оперативный отдел). Кроме того, к услугам Центрофлота всегда был штаб флота и все его технические средства связи»