Проект «Украина». Крым в годы смуты, 1917–1921 гг. - [116]

Отплывало все, что могло плыть. Это было невероятно рискованное предприятие. Малейшее волнение и… Но море было спокойным.

Утром 14 ноября Главнокомандующий объехал на катере суда в Севастополе. Сошел на берег. Выступил перед группой юнкеров: «Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга»⁷¹⁴. В 2 часа 40 минут, видя, что погрузились все, Врангель взошел на катер и направился к крейсеру «Генерал Корнилов».

В Евпатории эвакуация прошла нормально. Врангель объехал Ялту, Феодосию, Керчь, чтобы лично проследить за погрузкой. Около четырех последний транспорт – «Россия» – покинул Керчь.

На 126 судах было вывезено 145 693 человека, не считая команд. За исключением погибшего миноносца «Живой», все корабли прибыли в Константинополь⁷¹⁵.

Было эвакуировано: до 15 тысяч казаков, 12 тысяч офицеров, 4–5 тысяч солдат регулярных частей, более 30 тысяч офицеров и чиновников тыловых частей, 10 тысяч юнкеров и до 60 тысяч гражданских лиц, в большинстве своем семей офицеров и чиновников⁷¹⁶.

За время боевых действий – 28 октября—16 ноября – войска Южного фронта взяли в плен 52,1 тысячи солдат и офицеров Русской армии⁷¹⁷.

В ночь с 13 на 14 ноября части Латышской советской дивизии заняли Евпаторию. 14 ноября части 4-й армии – 3-й конный корпус и 30-я стрелковая дивизия – вступили в Феодосию, 15-го авангарды 6-й армии – в Севастополь, 16-го 3-й конный корпус – в Керчь, 17-го 52-я стрелковая дивизия – в Ялту.

Итак, врангелевский эксперимент принудительно завершен. Трудно судить, каковы могли бы быть его результаты, продолжаясь он далее и не на столь ограниченной в размерах и ресурсах территории.

Начинался «пир победителей»…

Глава X Год 1921-й: война продолжается

История сохранила свидетельства очевидца вступления красных войск в Симферополь: «Войдя в город, солдаты набрасывались на жителей, раздевали их тут же, на улице, напяливали на себя отнятую одежду, швыряя свою изодранную солдатскую несчастному раздетому. Бывали случаи, что один и тот же гражданин по четыре раза подвергался подобному переодеванию, потому что следующий за первым солдат оказывался еще оборваннее и соблазнялся более целой одеждой своего предшественника и т. д. Кто только мог из жителей, попрятались по подвалам и укромным местам, боясь попадаться на глаза озверелым красноармейцам.

В каждый дом вошел постой красноармейцев. Они располагались всюду как дома, заставляя хозяев прислуживать им, убивая всю живность, как-то: свиней, птицу, которых несчастные хозяева месяцами выкармливали. Из имущества все, что приходилось им по вкусу, красноармейцы забирали себе.

Город в это время имел печальный вид. Всюду валялись трупы лошадей, полусъеденные собаками, кучи мусора… Окна в магазинах были перебиты, тротуары возле них были усеяны стеклом, грязь всюду, куда ни глянешь.

На следующий день, во вторник, начался грабеж винных магазинов и повальное пьянство красных. Вина, разлитого в бутылки, не хватило, стали откупоривать бочки и пить прямо их них. Будучи уже пьяными, солдаты не могли пользоваться насосом и поэтому просто разбивали бочки. Вино лилось всюду, заливало подвалы и выливалось на улицы. В одном подвале утонули двое красноармейцев, а по Феодосийской улице от дома виноторговца Христофорова тек довольно широкий ручей смеси красного и белого вина, и проходившие по улице красноармейцы черпали из него иногда даже шапками и пили вино вместе с грязью. Командиры сами выпускали вино из бочек, чтобы скорее прекратить пьянство и восстановить какой-нибудь порядок в армии. Пьянство продолжалось целую неделю, а вместе с ним и всевозможные, часто самые невероятные насилия над жителями».

Красноармейцы, размещавшиеся в уже заселенных квартирах, старались освободиться от жильцов. «Началось безжалостное изгнание стариков, женщин и детей из их квартир, часто даже ночью, когда уже грянули морозы. Изгоняемым позволялось брать с собой лишь по одной перемене белья и одежды. Ни мебели, ни посуды брать нельзя было»⁷¹⁸.

С прекращением пьянства началась организация власти. 14 ноября формируется новый Крымский революционный комитет – высший и чрезвычайный орган власти во главе с Бела Куном (его заместитель – Ю. П. Гавен, члены: С. М. Меметов, С. И. Идрисов, А. М. Лидэ (Лиде), С. Д. Вульфсон-Давыдов). Приказом № 1 Крымревкома от 16-го ноября «всем рабочим и служащим правительственных, общественных и частных учреждений и предприятий предписывается оставаться на своих местах и подчиняться всем распоряжениям революционной власти. Уклонение от выполнения сего распоряжения будет рассматриваться как саботаж и будет преследоваться по законам военно-революционного времени»⁷¹⁹.

Вскоре сеть ревкомов покрыла полуостров. Это были: уездные, районные (для заштатных городов), волостные и сельские.

В теснейшем контакте с Крымревкомом работал Крымский областной комитет РКП(б), секретарствовать в котором с 30 ноября была прислана из Москвы профессиональная революционерка Р. С. Самойлова (Залкинд, Землячка). В Областком вошли: Ю. П. Гавен, Д. И. Ульянов, О. А.-Г. Дерен-Айерлы (Ибрагим) и Л. П. Немченко.