— Да уже наворотил, — проворчал Макс, вспоминая о вчерашних посетителях. Макс потёр руками лицо, помял шею и взглянул на часы, показывающие восемь сорок утра.
— Антон, я вот понимаю, что мы вроде как подружились, но я бы даже ради друга так рано к нему не припёрся.
— Извини, так уж вышло, у меня сегодня днём дела. Сегодня тот самый день.
— Какой день?
— День аварии, ну, когда… — Антон кивнул на инвалидную коляску.
— И ты его отмечаешь?
— Ну, можно так сказать что у меня тоже день рождения, шансов у меня выжить было мало, а вот мама, у неё их совсем не было… Мне днём на кладбище надо, так что прости, мы завтра наверстаем, Мильховский разрешил свозить тебя в парк, мы немного погуляем, развлечёмся.
— Разрешил?
— Не без охраны, конечно. Мы договорились завтра, с утра, так что готовься. Ну, ладно, я полетел, а то опаздываю уже, вечером заскочу ещё. Пока.
— Лети, — прошептал Макс ему вслед.
* * *
Летать. Я хочу летать. Я буду летать! Я улетаю в облака! Я дотянулся до них. Улетаю навсегда…
— Андрей, стой! — Мильховский схватил парня, оттаскивая от тела Макса.
— Что вы сделали?! Что вы сделали с ним?!!!
— Андрей, успокойся, это не мы… это он сам сделал.
— Что взять с наркомана? — процедил сквозь зубы «синий мундир».
В палате возились какие-то люди, наверное, криминалисты. В сторонке топтались санитары, и недавние посетители, что приходили с вопросами к Максу. Второй, что первый раз приходил в штатском, в это раз тоже был в форме.
— Однако изобретательный, ведь надо же было знать какие лекарства колоть, — отметил один из санитаров.
— Как вы допустили, что наркотики оказались в свободном доступе? — с особым интересом «синий» впился взглядом в комментатора.
— Мы не можем следить за действиями каждого больного. Судя по тем ампулам, что нашлись у него в тумбочке, он собирал их из мусора.
— Вы что, не соображаете, что выкидываете? Разве это не должно контролироваться?
— Сильно действующие препараты наркотического действия действительно под особым контролем. Ампулы сдаются, ведётся строгая отчётность. Ампулы же более слабых лекарств просто выбрасываются.
— Выбрасываются прямо с лекарствами?
— Да поймите же, каждому пациенту дозировка назначается индивидуально, а остатки препарата, порой это миллиграммы, отправляются в мусор.
— Миллиграммы? Но это же…
— Да, он давно запланировал это, собирая по крупицам свой укол. Ему можно сказать повезло, что коктейль оказался смертельным, а то ещё мучался бы сколько. Выжил — остался бы калекой. Хотя…
— А что будет со мной? — Антон вопросительно смотрел Мильховскому в глаза.
— Ничего… В смысле ничего не будет. Суд не может наказывать тебя за чужие преступления, как и отнять у тебя это тело. Меня больше волнует мой проект, точнее уже поздно волноваться, его закроют. Сам виноват, я это предвидел. Проект «Совесть» провалился победив.
— Как это.
— Я пытался доказать что даже у самых опустившихся людей есть совесть, результат налицо. Совесть его убила, а не тяга к наркотикам.
— Шеф, тут записка, — обратился один из криминалистов к «синему».
— Что там?
— Только одно слово — «Живи».
