Проект Россия. Большая идея - [45]

Такая ситуация будет сохраняться, пока система в стабильном состоянии. Но вот нештатная ситуация — фиктивный хозяин погиб. От его родственников приехали юристы и переоформили акции на наследников погибшего, живущих за океаном. У них с реальным хозяином нет предмета для разговора. В новой ситуации переговоры будут вести не с вами, а с наследниками, законными хозяевами предприятия. Вы теперь никто.

Перекладываем эту ситуацию на политическую действительность демократической страны, правители которой живут по принципу «в условиях демократии имеем постоянную власть».

Все понимают: пока система в стабильном положении, власть со своими липовыми оппозициями и партиями имеет силу. Но как только стабильность нарушится, весь этот колосс на глиняных ногах неминуемо начнет заваливаться. Оппозиция будет набирать силу, изобличая нарушения (которые к тому времени всем станут очевидны). В итоге она победит (заграница поможет), а из бывших представителей бывшей власти начнут подбирать кандидатов на роль отрицательных героев политического сериала жанра «месть народа». Какой будет сценарий этого сериала, оранжевый или как у Чаушеску, зависит от ситуации, но в целом направление понятно.

Система после первого обрушения восстановится. После каждого восстановления государство будет значительно слабее и, как результат, раздробится. В реале оно превратится просто в территорию, где проживает население, с которым можно поступать по ситуации.

Глава 8. Модель

Создатели системы знали: демократия инициирует описанные выше процессы в любой стране (с малыми нюансами). Общество само себя будет ослаблять до удобоваримых кусочков, которые поглотит новая теократия. Мы шокированы и восхищены техникой. Это что-то фантастическое как по задумке, так и по масштабу.

Судя по всему, кадровый принцип невидимой части новой теократии тот же, что и у жреческой касты — наверх поднимается понимающий. Не хороший оратор, способный общими словами проникновенно говорить о том, чего не осознает, а тот, кто вник в глубину учения, стал носителем идеи — жрецом.

Действительно ли человек понимает идею, или только говорит о своей вере в ее истинность, видно из поведения. Например, Маркс или Ленин в нашей классификации были жрецами. Их понимание видно не только из слов, но и из дел.

Кто говорит об истинности своего знания, но не действует сообразно ему, тот может нацепить хоть десять ряс, это не сделает его жрецом. Кто искренне верит в то, чего не понимает, — простак. Кто лукавит, говоря о горячей вере, — типичный для нашего времени синтез бизнесмена и чиновника.

Жрец способен отстаивать истину в спорах. Например, коммунисты вели дискуссии, пока в их среде не сформировалось чиновничество, вытеснившее мыслителей, как кукушонок птенцов из гнезда выталкивает. Эта бюрократия задушила мысль, и все окостенело. Христиане вели богословские споры, пока тяжелая рука власти не родила начетничество. Книжники из серии «чего изволите» — показатель начавшейся гангрены. Они не имеют мнения, они всегда в рамках официального учения, с которого кормятся.

Благодаря деятельности таких книжников, по понятным причинам обласканных властью, бесхребетная позиция, предписывающая не иметь своего мнения, известная в церковных кругах «за послушание», возводится ВОШами в статус добродетели. Ее суть — выполнять приказы начальства, если даже они против твоей совести, демонстрируя этим свою смиренность (принцип, изобретенный иезуитами). Их устав провозглашает:

«Подчиненный должен быть как труп в руках начальника».

Очень скоро эту практику перенял Ватикан, потом Россия, что в итоге подорвало дух (но пока не уничтожило). Государственное христианство стало напоминать такую же закостенелую религиозную машину, как в древнем Израиле времен Христа.

Все это сказано к тому, чтобы отличать настоящих жрецов от чиновников и бизнесменов. Первые живут сообразно информации, признаваемой истинной. Вторые только говорят о ней, но живут другими целями, в противовес своему учению.

Нам сейчас трудно сказать, в какую форму должны организоваться жрецы, чтобы избежать внутренней коррозии. Фантазии на эту тему придают разговору маргинальный оттенок, и сама тема перестает восприниматься серьезно.

Зато с видимой частью модели все понятно. Суть либеральной демократии передает шоу-бизнес. Перед камерами и миллионами поклонников выступает поп-звезда (не имеет значения, политическая она или эстрадная, ключевое слово — популярная, поп). За ширмой люди контролируют выход на сцену.

Звезд образует признание толпы (например, голосование эсэмэсками может дать место в хит-параде). Любая технология раскрутки работает, если звезда в публичном пространстве. Если же она не появится на сцене, толпа за нее не может проголосовать. Пропавших со сцены мгновенно забывают. Внимание переключается на новую поп-звезду (как ребенок забывает желание, если его отвлечь погремушкой).

Контроль над поп-звездой есть контроль входа на сцену. Это стратегическая высота. Кто ее контролирует, тот контролирует поп-звезду. Либеральная часть системы так устроена, что общество само себя сохраняет и организовывает (как лес сам себя организовывает, выступая и санитаром, и производителем).