Проект Россия. Большая идея - [36]

Сегодня теократии нет в природе. То, что формально выглядит теократией, по факту есть та или иная форма монархии, аристократии или тирании. Просто лица, исполняющие роль политиков и чиновников, одеты не гражданские одежды, а в священнические.

Показатель истиной теократии: жрецы не участвуют в производстве и управлении. Во всех современных «теократиях» (например, некоторые исламские страны), «политики в рясах» заняты тем же, чем «политики в галстуках»: думают, как повысить эффективность налогооблагаемой базы и усилить обороноспособность. Под ковром идет междоусобная борьба вокруг ключей от «трюма». Теократия возможна, когда:

• подавляющее большинство верит в существование высшей идеи;

• есть четко проговоренная высшая идея;

• есть носители идеи;

• общество верит, что носители реализуют идею.

Если нет хоть одного из этих условий, настоящая теократия невозможна. В нашей действительности нет ни одного из указанных требований. Никакой высшей цели на горизонте не видно. Многие предельно оглуплены и не способны верить/не верить в высшую цель. Профессиональных союзов, заявляющих себя носителями высших идей, так много, что непонятно, кому и почему верить. Большинство не верит никому.

Суммируя подобные факты, констатируем: современные условия исключают теократию. Для этого нужна глубокая массовая вера. Чтобы понять необходимый уровень глубины веры, посмотрим на примеры древности.

Ксеркс приказал построить мост через пролив Дарданеллы. Буря разметала практически построенный мост. Царь приказал бичевать пролив. Целый отряд занимался этим нелепым, с современной точки зрения, занятием. Люди серьезно, без всяких ухмылок, верили в то, что наказывают воду за сопротивление царской воле.

Другой пример: Кир остановил армию, чтобы наказать реку Гинду, унесшую священную лошадь. Целая армия в течение года копала 360 каналов, и в итоге отвела воду. Река была осушена, религиозный долг выполнен.

Персидский царь плыл на переполненном судне. Началась буря. Капитан сообщил царю: если судно не избавится от «лишнего» груза, оно затонет. Царь приказал людям прыгать за борт. Люди начали прыгать, ибо не мыслили, как можно ослушаться царя.

Современный правитель не может помыслить ничего подобного, ибо понимает: отдай он такой приказ, есть вероятность, его самого первым выкинут за борт. Потому что никто сегодня не рассматривает правителя чем-то сакральным. В теории это обычный менеджер, которого общество периодически нанимает на работу и увольняет.

Верующие — принципиально иной материал. Они способны совершать поступки без рациональной мотивации. Например, первые христиане предпочитали лучше умереть, чем признать императора высшим авторитетом. С позиции здравого смысла, который потом возобладал, глупо лишаться жизни ради отказа выполнить пустую формальность. Но пока была глубокая вера, «пустая формальность» перевешивала рационализм.

Нерациональное поведение вообще свойственно верующим. Например, племя майя вело войны с единственной целью: добыть жертвенный материал (пленников). Ни о каком захвате чужих территорий и грабеже речи не было. Люди шли на войну, имея надежду в лучшем случае остаться живыми. В худшем случае их ждала смерть. На своих великих религиозных праздниках индейцы бросали золото в водопад в огромных количествах. Если актеру, выступающему перед царем, по сценарию предписывалось умирать, он убивал себя не притворно, а по-настоящему.

В условиях массовой религиозной веры возникает особая атмосфера. Люди готовы на то, на что без веры ни при каких условиях не пошли бы. Например, если люди верят — власть от Бога (или сама является божеством), они готовы умирать по слову власти. Если веры нет, люди не совершат ничего, что выходит за границы их понимания.

Поскольку понимание большинства примитивно и узко, их нельзя призвать к делу по реализации большой цели. Максимальная цель, которую способна услышать масса, всегда будет из серии «повышения благосостояния трудящихся».

Люди могут выполнять огромную непонятную работу, нести материальные и энергетические потери, тратить свое время и ресурсы, перенапрягаться и идти на любые жертвы, если имеют сверхмотивацию. Такой мотивацией может быть только цель за рамками видимого мира (минимум, за рамками своей жизни, как у коммунистов).

Все варианты земных целей такой мотивации не дают. Например, деньги образуют серьезную мотивацию, но здесь свой потолок. Юлий Цезарь говорил: «Я знаю много людей, готовых убивать за деньги. Но я не знаю ни одного, готового умирать за деньги».

Во избежание недоразумений обращаем внимание: речь идет именно о сознательном приятии смерти в обмен на такую-то сумму, а не о смерти во время драки за деньги. Никто из дерущихся не хочет умирать, он дерется в надежде победить, то есть остаться в живых. Если шанса нет, человек в драку не полезет. Еще могут быть эмоциональные мотивы, но там смерть принимается тоже не за деньги, а например, за стояние за свою честь.

Итак, ключевой узел — сверхмотивация. Она возможна, если есть большая цель за рамками земной жизни. Иными словами, это огромная информация. Сознание большинства не в состоянии вместить такой объем. Единственный вариант признать такую информацию за истину — принять ее на веру. Это образует высшую цель и, далее по цепочке, высшую мотивацию для достижения цели.