Проект "Ковчег". Зима 41-го. - [17]

— Нет, все. Спасибо, Владимир Иванович! — Сашка радостно махнул головой.

— Тогда беги в класс, скоро звонок будет.

— Уже лечу, — и Сашка скорым шагом отправился на занятия, а Батин вслед за ним пошел к Елене Петровне, отпрашивать Александра.

Два урока пролетели незаметно. После звонка Сашка молча собрал школьные принадлежности в портфель и направился на выход из класса. Тут в спину ему раздался возмущенный голос Волковой:

— Стаин, а куда это ты собрался?!

Сашка удивленно обернулся. Ленка игнорировала его всю неделю и тут вдруг решила что-то спросить. Парень напрягся, приготовившись к очередной пакости от несносной девчонки:

— Надо мне. По делам. Я отпросился, — буркнул он.

— Аааа. Ну, раз отпросился, то ладно, иди, — милостиво разрешила девушка и отвернулась, давая понять, что больше вопросов не имеет. Изумлению Сашки не было предела! И это все? А как же высказаться в его адрес с очередными обвинениями, пристыдить за пропуск уроков? Александр не узнавал одноклассницу. Что это с ней произошло?! Но такая Ленка ему нравилась больше, а гадать о причинах ее поведения, сейчас не было времени. Надо поспешить.

Никифоров уже ждал рядом с домом. Быстро зашли в квартиру, переоделись в «парадку», осмотрели друг друга на предмет наличия нарушений в форме одежды и ровно в двенадцать вышли из дома. Машина с уже знакомым шофером ждала их у подъезда. На въезде в Кремль предъявили незнакомому лейтенанту госбезопасности пропуска, выданные еще Волковым. Тот их внимательно изучил. Зайдя в караульное помещение, куда-то позвонил и пропустил в Кремль, выделив сопровождающего. Сержант госбезопасности довел их до кабинета, в котором кроме десятка деревянных стульев ничего не было, и сказал ожидать здесь, пока их не вызовут. Кто и куда их должен вызвать, сержант не сказал.

Через некоторое время открылась дверь, и в кабинет зашел еще один человек. Сашка с Никифоровым не сразу узнали в этом подтянутом лейтенанте ВВС Михаила Леонтьевича. Миль выглядел неважно, с осунувшимся лицом, синяками, под красными, впалыми от усталости глазами. Но, тем не менее, конструктор тепло поздоровался с друзьями и с живым интересом стал расспрашивать их о последних новостях. Кое-что рассказал и о себе.

После возвращения в Москву в тот же день, он самолетом вылетел в Свердловск, где его встретил злой и задерганный, но в то же время заинтригованный Николай Ильич Камов. Их 290-й завод винтокрылых аппаратов еще не был полностью развернут на новом месте после эвакуации и частью находился в Билимбае, а частично был разбросан по всей железной дороге от Москвы до Урала. И тут из Государственного Комитета Обороны приходит приказ создать из его конструкторского бюро по вертолетостроению два новых, отдельных КБ Камова и Миля с дислокацией в Билимбае и Люберцах соответственно[i]. То есть получается оборудование, людей, наработки надо каким-то образом делить и часть отправлять обратно в Подмосковье. Зато в работе давался полный карт-бланш.

Камов недоумевал:

— Что там такого произошло в Москве, Михаил Леонтьевич, что сначала Вас срочно, без объяснения причин срывают с эвакуации завода, потом перекраивают к черту нам все графики, а теперь дают два отдельных КБ и полное содействие?! И это после провальных войсковых испытаний. В сентябре мне кое-как удалось отстоять наше направление, а уже в ноябре я чувствую себя именинником.

— Много сказать не могу, Николай Ильич, я под такими подписками, что теперь даже спать боюсь ложиться, чтобы во сне чего-нибудь не сказать лишнего. Просто получены убедительные доказательства перспективности развития винтокрылых машин.

— Вот как? И кто же? Немцы, американцы?

Миль только покачал головой и развел руками, показывая, что говорить об этом не может.

— В дополнение могу сказать одно, скоро будет открыт специальный расчетный центр, который будет работать только на авиастроение. Скорость и точность расчетов возрастет на порядки, это просто чудо какое-то!

Камов пренебрежительно махнул рукой:

— Ай, Михаил Леонтьевич, ерунда это. Даже если и откроют такой центр, все равно в первую очередь он будет работать на Яковлева и Микояна, а в самую последнюю на нас.

— А вот и нет! Товарищ Сталин пообещал, что для наших КБ в обязательном порядке будет зарезервировано время для проведения всех необходимых расчетов.

Николай Ильич недоверчиво покачал головой:

— Хорошо, если так, но верится с трудом. Как хозяйство делить будем?

— Да уж разделим, как-нибудь, — улыбнулся Миль, — тем более я к Вам тоже не с пустыми руками. Михаил Леонтьевич показал Камову на папку с чертежами и расчетами вертолета Ка-15, первой серийной машины Николая Ильича.

Сашка с Никифоровым увлеченно слушали Миля и не заметили, как в комнате появился еще один человек.

— Так, так, так. Делимся секретными сведениями, Михаил Леонтьевич? — в строгом голосе Волкова слышалась усмешка.

— Помилуйте, Владимир Викторович, какие секреты? Рассказываю ребятам, как съездил в Билимбай. А на счет секретности, так вот этот молодой человек, самый главный наш секрет, — и Миль кивнул головой в сторону Александра. Парень от всеобщего внимания смутился и покраснел, отчего все вокруг рассмеялись, что еще больше смутило Сашку.