Ходить по лесу Сашка не умел. В детстве они ездили с мамой и папой в лес за грибами, но здесь был совсем другой лес - заросший кустарником, с буреломами и оврагами. Три километра до выжившего пилота Сашка шел больше двух часов. Он очень боялся не успеть. Боялся, что летчик умрет или наоборот придет в себя и уйдет. Парень уже внутренне настроился, что скоро он опять будет не один, рядом снова будет живая душа, с кем можно поговорить, перекинуться шуткой, кто поможет в случае чего. Он только сейчас понял, как сильно после смерти капитана Анастасиади давило на него одиночество. Сигнал стал браться уверенно, маячок был уже где-то рядом, и вот она заветная поляна. Пилот был на том же месте. Рядом слегка колыхаясь от слабенького ветерка лежал купол парашюта. А парашют-то летчик сам отстегнул. Сашка не стал оголтело выскакивать на поляну, мало ли что может почудиться раненому во вражеском тылу, стрельнет еще, не дай Бог. Он встал за древо и, выглянув из-за ствола, не громко, чтобы не испугать окрикнул раненного:
- Летун?! Эй, летун?! – человек никак не реагировал. Сашка крикнул чуть громче: – Эй, парень, ты там живой? Тишина! Сашка вышел из-за дерева и, осторожно ступая, подошел к лежащему человеку. Летчик был одет в зимний серый комбинезон с коричневым цигейковым воротником, на голове кожаный шлем, застегнутый ремешком под подбородком, на рыжем ремне со звездной пряжкой кобура. Сашка первым делом наклонился и от греха подальше вытащил пистолет, тут же убрав его себе в карман, потом посмотрит, время еще будет. На левом бедре в комбинезоне пулевое отверстие и кровь, на лице тоже подсохшая кровь.
Пришла пора вспомнить уроки Алояна об оказании первой помощи при пулевых ранениях. Так, определять, не задета ли артерия, смысла нет - была бы задета, летчик давно уже был бы мертв. Кровотечения сильного нет, значит, в первую очередь надо осмотреть голову. Еще бы знать - не травмировал ли пилот позвоночник, но тут уже без рентгена не поймешь, но будем считать, что не травмировал, раз у него получилось попытаться встать. Сашка расстегнул ремешок шлема и снял его с головы раненого. Ничего страшного он не увидел, лоб был рассечен, видимо летчик ударился головой при приземлении, от этого и кровь на лице, больше повреждений на голове не было. Парень протер рану и лицо летчика перекисью, приложил к ссадине марлевую салфетку и ловко в несколько оборотов забинтовал голову. Летчик на вид оказался совсем молодым парнишкой. Скуластое, худощавое лицо с темными пятнами конопушек, особенно ярко выделявшимися из-за мертвенной бледности, светлые, непослушные волосы, слипшиеся от крови, смешно оттопыренные уши, в общем, парень вид имел простецкий и совсем не героический.
Подложив раненому под затылок шлем, Сашка занялся ногой. Входное отверстие сверху. Подсунув руку с другой стороны, попытался нащупать есть ли выходное. Есть! Это, хорошо, если б пуля застряла в ноге, было бы гораздо хуже, пули доставать парень не умел. В общих чертах знал, конечно, как это делается, Самвел Рубикович рассказывал и даже показывал ролики, но между знаниями и умением огромная пропасть. Сашка в затруднении почесал затылок:
- Ну, и как тебя перевязывать, дружище? Я ж тебя заманаюсь из этого комбеза выковыривать! Давай-ка наложу я тебе пока повязку поверху! Рубикович меня, конечно, за такие художества расстрелял бы перед строем. Два раза. Но другого выхода я не вижу. А для начала поставим укольчики. Я думаю, дексаметазон и кетанов[vi] будут тут весьма к месту, - смазав запястье пилота спиртовой салфеткой, Александр, найдя иголкой вену, медленно ввел лекарства. Через некоторое время дыхание летчика стало ровнее. Прижав салфетками оба отверстия, Сашка туго перевязал рану прямо поверх комбинезона, нормальную помощь он будет оказывать уже в санчасти, где для этого есть все условия, а сейчас главное доставить туда раненого побыстрее. Развернув носилки, Александр с трудом уложил на них летчика, теперь им предстоял долгий и трудный путь на базу.
Сашка, изнемогая, пер волокуши, выбирая наиболее удобные для движения участки леса, обходя овраги и буреломы. Он проклял себя за то, что не догадался взять топор, с ним можно было бы, кое-где расчищая лес от веток и коряг, спрямить путь. А еще он не взял с собой воду. Не подумал о ней и не учел, не было у него опыта походов и путешествий. Задыхаясь, Сашка бормотал себе под нос, обращаясь к бессознательному телу:
- Проклятый лес, проклятые коряги, проклятые овраги! А еще ты, зараза, вроде, маленький, худенький, а тяжеленный, как тот слон. Наверное, по три пайки жрешь за раз? И как тебя еще самолет выдерживает! Да с таким весом, как у тебя, у него на взлете должны были крылья отвалиться. Да какие к чертовой бабушке крылья?! Тебя, мамонта такого и шасси-то не выдержат! Вот скажи мне, вас что, повар кирпичами кормит?! – Сашка падал и, отдышавшись, вновь продолжал свой путь. Горло саднило от жажды. Ворчать уже не было сил, и он только хрипел, делая каждый новый шаг: - Иии, раз, иии два, иии раз, иии два… Он даже сразу не заметил, что добрался до цели, только в очередной раз, свалившись лицом вниз, почувствовал лбом вместо прелых листьев, обжигающий холод начавшего подтаивать снега. Добрался!
