Проект Икар. Альфа-тест - [59]

С высоты разглядел, что лес за этим отрогом достаточно разреженный. В лес я уже садился, опыт есть, хотя по большей части нечаянный. А вот сейчас попробую осознанно и целенаправленно.

Встал, огляделся, вроде ничего не забыл. Мешок опять приладил спереди. Вот только заячьи тушки в него не поместились, уж очень крупные. Перебрал несколько вариантов, ничего не устроило, в результате прижал руками к груди — авось не уроню.

Старт, набрал над гребнем и сразу спланировал к середине долины, между отрогами. Теперь аккуратно. Как там нас учили? При посадке на лес и высокую траву принимать макушки за поверхность земли? Был опыт, как — то недотянул и садился в высокую пшеницу. Потом пришлось срочно делать ноги, пока фермер не углядел безобразия. И до того разок принял с высоты кукурузное поле за обычное. А когда осознал ошибку, что — либо делать было поздно. Жесть, аж сейчас передернуло.

Пора, а то уже подъем к следующему отрогу начинается, того гляди выскочу под удивленные взгляды. Мне этого пока не надо, Глеб молчит, планы не утверждает.

Выровнялся как можно ниже, верхушки опять мелькают в считаных сантиметрах под свисающим мешком. Подождал, пока скорость снизится, резко развернул крылья поперек потока. Оттормаживаясь, прокачнулся ногами вперед — вниз и тут же убрал крылья за спину. Удачно! Влетел в кроны градусов под сорок пять, целясь ногами в ствол дерева, больше всего напоминающего сосну. Несколько хлестких пощечин по лицу ветками, ожидаемый удар по ногам, спружинил, а когти надежно впились в толстенные суки у вершины. На этот раз даже не кувыркнулся: удержал равновесие, схватившись для страховки руками. Заячьи тушки закономерно полетели вниз. Ерунда, подберу.

Отдышался, осмотрелся. Все же здоровья процентов десять потерял. Добавился небольшой разрыв на штанине. Блин, надо было утром не травой заниматься, а снарягу подлатать, вон и на мешке одна лямка на соплях держится. Спустился, переоделся, подобрал многострадальные тушки и бодро пошагал в горку, в направлении виденного с воздуха ориентира — одинокой скалы, нависавшей над кромкой леса.

Глава 24. Я дельтик

И вновь полянка на обрезе зоны леса, упирающаяся в крутой склон. Их что, под копирку рисуют? Ах да, еще нависающая высокая известковая скала, похожая на козырек от дождя. Но место уютное. Под скалой весело трепещет язычками пламени небольшой костерок, по виду только — только разведенный. У огня сидит Руслав, Анахита возится с котелком.

— Привет! — я кинул к костру принесенную добычу, — надеюсь, пригодится.

— О да! Спасибо! Мясо у нас почти закончилось, — Анахита тут же стрельнула глазами, — так ты траву собирал или охотился? Кстати, что — то быстро, не верится, что в прошлый раз нам тебя ждать приходилось!

Скинув мешок, рухнул у огня. И на какой вопрос отвечать?

— Здесь горы, местность привычная: вверх да вниз, широко шагать не надо. Плюс средство твое волшебное, я до сих пор не представляю, как тебя благодарить.

— Тебе помогает? — Аня как — то застенчиво обрадовалась, будто и не ждала.

— Конечно! Просто огромное тебе спасибо, ты настоящая волшебница!

Откинулся, заложив руки за голову и прикрыв глаза. В ушах снова крик и клекот орла, лицом чуть ли не физически ощутил набегающий ветер. Перед глазами — крутящийся горизонт; небо, сменяемое лесом и склоном; потом снова небо. Отлично полетал!

— Фес, ты чем там занимался? У тебя лицо, как… как… — повисла пауза, я приоткрыл один глаз: Рус косился на эльфу, та стояла, уперев кулачки в боки. — Как у кота, дорвавшегося до сметаны.

Хм, выкрутился.

Я отмалчивался, довольно щурясь. Накатила блаженная слабость: хотелось ничего не делать и не говорить, а просто находиться в этом состоянии, в котором я теперь бываю только в игре. Аня возилась с обедом, Рус что — то чинил в амуниции, а я предавался лени и безделью и ничуть по этому поводу не смущался, что вообще — то мне несвойственно.

— Посмотрите ребята, в самом деле кучевые облака. Какие красивые! — эльфа, наконец, закончила свои хлопоты и устроилась на траве, опершись на руку и подняв к небу щурящуюся мордочку.

Рус, глянув в небо, согласился: дескать, да, облака, действительно красивые. Анахита фыркнула.

— Феникс, а тебе нравятся облака? Или ты, как некоторые, — косой взгляд на сосредоточенно — серьезного парня, — тоже видишь в них лишь элемент пейзажа?

Кивнул. Кучевку я любил. И не только как индикатор потоков. Мне нравилось наблюдать за облаками: смотреть, как они растут, меняют форму. Что — то в них было величественное и неуловимо прекрасное. Впрочем, до увлечения полетами я не помнил, чтоб относился к облакам как — то иначе, чем сейчас Руслав. Людям это свойственно: подумаешь, какой — то привычный элемент. Висит над головой, иногда закрывает солнце, и хорошо, если оттуда не падает вода.

С началом занятий облака стали чаще попадать во внимание, сначала как бы походя. Мне повезло: в лето, когда начинал, было много дней с хорошей погодой. Занимались в поле, вдали от деревьев, строений, ЛЭП. А когда набегаешься с учебным крылом так, что ноги уже не держат, развалишься в траве вот так же, как лежу сейчас, сунув под голову шлем или подвесную систему, хочешь не хочешь, а взгляд упирается в эти величественные белые громады, плывущие над нами по своим делам.