Проект «Гамаюн» - [13]

Он сделал это крайне вовремя. Со стороны дверей ангара послышался шум. Артем поднял руку к гарнитуре на голове, нащупал мини-камеру и вытащил ее из держателя. Камера оказалась у него в руке, соединенная с гарнитурой лишь вытягивающимся шнуром. Второй рукой он опустил наглазник гарнитуры на левый глаз. Лазерный луч впился в сетчатку, и начал обрисовывать на ней изображение идущее с камеры. Теперь у него был малозаметный гибкий «глаз», и он мог наблюдать за происходящим, не высовывая головы. Он выставил камеру за боковую грань ящика и обозрел пространство анграра.

Дверь в ангар была открыта, двое вошедших солдат, с шумом поднимали рычаги блокирующие движения раздвижных ворот. Третий, дождавшись пока они закончили, потянул за небольшой рычаг на стене, и створки начали медленно расходиться в стороны.

В открывшемся проходе было даже ярче, чем в самом ангаре, — кто-то включил внешние лампы, подсветившие местность вокруг. Зато от этого, дальше, за пределами света ламп, темнота делалась еще плотнее. Из этой плотной темноты к ангару приближался свет большого треугольника образованного тремя фарами. Две фары поменьше были внизу, и одна большая, почти прожектор, находилась над ними. Треугольник фар тяжело урча мотором приблизился к освещенной зоне. На свет медленно выплыл старый низкий аэродромный буксировщик, а за ним постепенно показался красный с белым нос самолета средних размеров. Именно ему принадлежал верхний прожектор, закрепленный на передней стойке шасси. Буксировщик, сделал разворот пуская в воздух отчетливые клубы тяжелого черного дыма, и послушный самолет начал медленно разворачиваться на 180 градусов, подставляя к ангару поднятый оперенный хвост.

— Ты ведешь запись? — Прошептал Артем в микрофон.

— Естественно, — отозвался Сабир. — Возможно, мы сейчас увидим что-то интересное. Только не высовывайся.

— Куда уж больше… — Пробормотал Артем.

В нижней части хвоста самолета появилась щель, будто голодный зверь неторопливо разевал пасть, и через некоторое время на землю опустился грузовой пандус. Из самолета появились трое людей. Артем направил на них камеру. Двоих, шедших сзади можно было сразу причислить к помощникам, скорее всего — к охране. Гражданская одежда неброских тонов, спокойные лица. Тот что спереди имел на всей своей внешности изрядный налет дендизма. Худощавый, на вид лет пятидесяти, в дорогом походном костюме, так называемого английского тропического фасона. Он сошел на землю, осмотрелся по сторонам, видимо увидел кого-то, и зашагал в сторону от ангара. Двое сопровождающих двинулись за ним.

Артем узнал денди. Домиан Пшимановский. Глава «Глобал Трензит». Торговец оружием, фото которого показывал ему полковник, когда давал вводные на операцию. Это однако пока ничего не проясняло. И никак не отменяло тот факт что Артем фактически оказался в западне, в своем временном и очень ненадежном укрытии… Он посмотрел на солдат переговаривающихся у входа в ангар, и попытался устроился чуть поудобнее. Взгляд скользнул по сторонам, и остановился на металлической табличке прикрученной к ограждению платформы лифта:

«Штатная грузоподъемность — 30 тонн.

Грузоподъемность для экстренных случаев — 36,5 тонн.

Дата последней эксплуатационной проверки: — 15 июня 1989 года».

Значит подземная часть комплекса была построена еще в Союзе. И все же в архивных данных Сабира об этом не было никаких данных… Артем прислонился к ящику. И стал ждать случая для действия.

* * *

Петр Афанасьевич Сафонов сидел в задумчивости, за небольшим столиком.

Это небольшая жилая комнатка, размером очень похожая на каюту подводной лодки, давила его. И дело было не в том, что комната, как и вся база находилась на глубине более восьмидесяти метров под землей. Он никогда не страдал клаустрофобией. И даже если бы в нем были предпосылки, их начисто вытравило еще в семидесятые, во время экспедиции советником во Вьетнам, где ему вместе с местными партизанами пришлось несколько недель отсиживаться в подземном укрепрайоне. По сравнению с той системой ходов, больше похожей на норы, эта база была необычайна просторна и комфортабельна. Давили на него не кубометры земли над головой, а чувство ответственности. Ему было не привыкать к ответственности. Иначе и быть не могло у человека, большая часть жизни который прошла с погонами на плечах. Погонах с васильковым кантом, которыми он всегда гордился.

Свою карьеру он закончил генералом Комитета Государственной Безопасности. Закончил не потому, что сработался и не мог больше принести пользы. А потому что вдруг не стало ни того Комитета, ни той Страны, для защиты которой он единственно существовал… «Впрочем, нет, я неправ — подумал бывший генерал. — Да, страны нет. Но моей Родине не одна тысяча лет. В ней не раз менялись символы и государственное устройство, но она, пусть даже сильно меняясь, всегда продолжала существовать. В конце-концов, изменчивость тоже путь выживания. Эту простую мысль нам подсказывает эволюция. И пусть у меня не вызывает восторга сменивший земной шар в колосьях, орел. Пусть так… Но я в свое время присягал не только флагу и гербу. Я присягал людям. И значит — присяга моя, до сих пор в силе».