Проект «anima». Деймон - [3]

Стоило ему это подумать, как Макс Ветров поднял на него глаза и неожиданно тепло улыбнулся:

— Еще раз добрый вечер.

— Привет. Как ты себя чувствуешь?

— Уже нормально. Плечо почти не болит. Но, до чего же, неудобно пользоваться только левой рукой. Постоянно что-нибудь роняю, — засмеялся парень. — Нетбук только за сегодня трижды близко познакомился с полом.

— Это ерунда. Чем занимаешься?

— Пытаюсь разобраться в себе и в том, что же представляет моя жизнь.

— И как успехи? Получается?

— Да, как сказать? Наверное, получается. Смешно. Эта жестянка, — молодой человек кивнул на горящий экран в своих руках. — Знает обо мне гораздо больше меня самого. Я тут прочитал, что являюсь известной личностью в научных кругах, и даже, что-то там открыл. Хотя, прочитав об этом статью дважды, я так и не понял, что конкретно. Более того, я смутно представляю себе, что вообще такое — нейрохирургия и зачем нужна. Но, хоть концы начали сходиться. И я теперь начинаю понимать, что же все-таки произошло, и как я докатился до такой жизни.

Молодой человек улыбнулся теперь уже иронично и кивнул на соседний стул, как бы предлагая присесть. Владислав воспользовался предложением, присаживаясь рядом.

— Расскажи, — попросил профессор, но его юный собеседник просьбу проигнорировал.

— Крестный, а вы меня подставили. Могли бы и предупредить, что из себя представляет моя милая мамочка. Да, и про мисс Райс, рассказать.

— Прости, я не подумал, — врач смутился.

— Забудьте. Все равно уже ничего не поделаешь. Но сюрприз был неприятным.

— Злишься?

— На вас? Нет, конечно. А вот на них — даже очень. Ладно. Пройдет.

Так ты мне расскажешь, как я докатился до такой жизни?

— Что? — нахмурился Максим, и несколько смущенно добавил. — Мне сложно соотносить себя со своим же собственным прошлым. Я расскажу, но позже. Сначала мне нужно все обдумать. Может завтра? Сегодня я не склонен делиться самым сокровенным. Настроение не то. Да и в принципе, выставлять это на всеобщее обозрение не хочется. Это выглядело бы с моей стороны, как…

— Как будто жалуешься на несправедливость судьбы?

— Смешно, — молодой человек натянуто улыбнулся, показывая, что на самом деле ему не до смеха. — У Вас, оказывается, неплохое чувство юмора, крестный. Хвастаться я не хочу. Позавидуете ещё.

— А что? Есть чему завидовать?

Максим откинулся на спинку своего кресла и насмешливо посмотрел на профессора Макарова. А потом резко подобрался, став очень серьезным.

— Можете думать, что хотите, но я последние полгода был счастлив. Да, у меня не было денег. Да, хостесс — это, конечно, не нейрохирург с мировым именем. Но я, черт возьми, был счастлив каждый день своей жизни! Вы просто хотите слишком многого. И всего вам мало. Тянетесь за ненужной роскошью, глупыми стереотипами, и цепляетесь за пустоту. Нет бы, ценить то, что есть. Счастье, вообще, переживание субъективное, химера, за которой все бегут. А оно всегда рядом, в тебе самом. Это же так просто. Только далеко не все могут это понять. И продолжают играть в догонялки с тем, что и не собирается убегать. У меня было все, что необходимо человеку для полноценной жизни. И я не видел причин считать себя страдальцем. Многие не имеют и половины того, что было в избытке у меня. Интересная работа, позволяющая обеспечить себя и мою подругу. Дом. Крошечный, но Мой. Семья. И пусть семьей я звал одного единственного человека, другой мне и не нужен. Да, и сейчас, я предпочту Эмму всем своим новообретенным родственничкам. Друзья… у меня есть настоящие друзья, люди, которым я небезразличен. Что еще нужно человеку для счастья?

Максим ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил:

— Не знаю, как Вам объяснить, но то, что мне внушили, будто бы я не человек, мне не мешало. Вы, наверное, не поймете, но это, наоборот, заставляло чувствовать жизнь ярче, наслаждаться ей. А этот застегнутый на все пуговицы парень… Мне даже не верится, что я мог быть таким… депрессивным, что ли. Вам его взгляд ничего не напоминает? Например, глаз остальных «Лишенных души»? Та же боль, та же безнадежность. Я просмотрел два его личных фотоальбома. И на всех двухсот семидесяти фотографиях у него такое лицо, будто он только что похоронил лучшего друга. И даже на вечеринке в честь его собственной помолвки, в его мимике и позе читается желание бежать от этой «теплой» компании, причем как можно дальше, и как можно быстрей. Зажатым, и готов поспорить, весьма неуверенным в себе был этот ваш Максим Ветров. Про чувство юмора не спрашиваю. Но он хоть улыбаться умел? В принципе? Ну, хоть иногда? Эх, о чем это я?! С такой мамочкой как бы самому не разучиться. Ведь она единственная, кто знает, что для меня лучше. При этом мое мнение по этому вопросу ей глубоко безразлично. Поэтому она и решила спасти меня от меня же самого, а заодно и от женщины, которую я люблю больше всего на свете. Отец вяло сопротивляется ее попыткам перетянуть его на свою сторону, но открыто на мою защиту он становиться не спешит. Нет, я его не осуждаю. С такой фурией связываться — себе дороже.

— Макс, она — твоя мать. Ты не должен так о ней говорить.