Продолжая Веллера: Легенды мафии. Том 1 - [15]

Шрифт
Интервал

Забившись в угол, она рыдала так, что разжалобила даже кондукторшу. А может, обведя взором Ирку, даже она поняла, что вряд ли той возможно достать откуда либо деньги. Конечно, тапочки -тоже предмет гардероба, но они, почему-то, ситуацию не спасали. Высадить её не представлялось возможным. Скорее, толпа бы пожертвовала кондуктором, посягнувшим на святое.

Будь у кондукторши деловая смекалка, она легко собрала бы со всех повторно, не только за проезд, но и за осмотр диковинного экспоната, являвшегося несомненным преимуществом этого маршрута, даже близко недостижимым конкурентами.

Злобно шипели старухи : «Вот времена до чего дошли, шляются в чём мать родила», но отнюдь не все разделяли эту радикальную точку зрения. Некоторые, относившие себя к современному, прогрессивно мыслящему меньшинству ( мужскому), бурно одобряли наступившие здесь и сейчас и наконец-то времена. Времена были такие, что хотелось жить ! Без мыслей о работе, дефиците и нехватке средств. Вдохновляющие на подвиги времена ! Сорок пять – мужик ягодка опять.

Только запертый в стеклянной клетке водитель покорно вёз по дороге этот летучий «Мулин Руж». И глядя в зеркала, он видел только затылки – шевелюры или лысины, и совсем ничего из более интересного. Бедолага.

На остановках выходили только дамы, характеризуя окружающих, за неимением в лексиконе тех лет и тех масс терминов «сексисты» и «шовинисты», другими, гораздо более ёмкими и гораздо более понятными выражениями. У них, от зависти к сопернице, происходило помутнение хрусталика и провисание зрительного нерва, и им виделись повсюду полорогие, парнокопытные, дурноухающие существа. Либо самоходные изделия №2 в промышленных количествах. Обострение внутривидовой борьбы за внимание, не иначе.

Джентльмены же, демонстрируя завидную тугоухость, игнорировали обидные слова, но стремились ехать и ехать, до конечной, и хотелось бы, чтобы конечная не случилась по пути. Каждый млел, и мнил себя Адамом.

Мужская часть запомнила эту поездку на всю жизнь.

Стасовский план был дьявольски точен. Для воровства в магазинах был поставлен непреодолимый барьер. Правда и с набором нового штата, взамен некоторых заблаговременно сбежавших, возникли в целом понятные сложности.

А в магазин ещё долго валили толпы, надеясь на продолжение полюбившегося реалити-шоу.


ЛАБУТЭН


Контролёры вломились разом со всех дверей, и прошли по трамваю как тайфун. Как взрывная волна. Выпали на следующей остановке, в каждой руке держа по зайцу. Зайцев кучей загнали в предусмотрительно стоящий тут же пустой автобус. Один, в рваных тапках, в трико с котятами на коленках, в майке с висящими пожулькаными лямками и ведром в руках, ерепенился. Не хотел лезть в автобус. В детстве мама читала ему сказку «Терёшечка» и полюбившийся персонаж поражал детское воображение своей хитростью, несговорчивостью и невлезаемостью. С него хотелось строить жизнь. Когда никакая Баба Яга не может тебя одолеть. Тот самый случай.

Что делать, вызвали милицию. Пришлось, правда, до приезда родимой держать расбушлата за руки, но он и тут вырывался, но не резко, берёг ведро, наполненное каким-то стеклянным мусором. Ну что, контролёры – бабки, хоть и не яги, но хваткие, опытные. Одолели.

Тучный сержант и прыщавый старшина повели буянца в околоток. Заперли в клетку.

– Жди, – говорят, – Начальство придёт с обеда, штраф тебе выпишет.

Так с ведром он и ходил по камере. Поставить не мог, дно треугольное. Знаете, такие небольшие пожарные вёдра для тушения пожаров, висящие на щите.

Ходит, бурчит чего-то, подматюгивается вполголоса. Ну, наших ментов удивить уже ничем нельзя, насмотрелись за годы работы на всякое.

Чудиком больше, юдиком меньше. Привыкли.

После обеда позвали в кабинет. Протокол. Кто, откуда, родился, женился ?

– Ну, Юрик, ну Лабутин, – он и не мог предполагать тогда, что через двадцать лет его фамилия будет звучать синонимом успеха и провоцировать ойхочушные судороги у не в меру впечатлительных дам и вызывать изжогу у их кавалеров.

Будничная явь. Тоска. Заполнили. Распишись.

– А ведро-то чего не поставишь ? А, дно треугольное… бывает… Ну иди и не попадайся больше.

Перед тем, как отпустить – лейтенант поинтересовался,

– А ты чего с ведром-то ? Там чего у тебя в нём ?

– Да соль, не бери в голову, – отвечает.

– А ну, покажи ! – Смотрит лейтенант, правда соль, но только крупная какая-то. – Откуда ?

– Да работаю на солевом заводе, на работе зарплату солью и выдали. Денег-то нет сейчас ни у кого, вот на рынке продать хочу. Всё вперёд! Жрать-то надо !

– Ну иди, бедняга, – отпустил лейтенант. – Эх, всем тяжело, довели страну, сволочи ! Ладно хоть солью выдают, хоть продать её можно, товар ходовой, а мы вот тут слышали, людям гробами пенсии выдавали ! Сволочи они все ! – Лейтенант был молод и ещё излишне человечен.

– Ладно, бывай, и тебе успехов, а я на базар.

На выходе, на крыльце, аккуратно вынося вперёд себя из дверей ведро, он столкнулся с начальником милиции. Высокий, не старый, но уже видавший виды, обрюзгший полкан. Глазки заплыли, но – це-е-е-пкие.

– Стой! Кто? Откуда ? Почему с ведром ? Что там ?

– Да соль, сказал же, отвали.


Рекомендуем почитать
События истории России. Древнерусское Государство

Учебное пособие включает: четверостишия, предназначенные для того, чтобы облегчить запоминание дат и событий истории России; комментарии, описывающие исторические события; вопросы и задания. Материал сгруппирован по историческим периодам и событиям. Всего описывается 80 исторических событий, начиная с  правления Рюрика и заканчивая деятельностью М.С. Горбачёва. Особое внимание уделяется причинам описываемых событий. Не рекомендовано для подготовки к ЕГЭ. В первой части, посвящённой Древнерусскому Государству, подробно рассматриваются предпосылки и причины образования Древнерусского Государства, феодальной раздробленности, кратко описываются события, связанные с правлением древнерусских князей и раскрывается социальная структура древнерусского общества.  Каждое событие сопровождается четверостишием и иллюстрацией, отражающей его содержание.


Пришёл солдат с фронта

Это книга моего отца, Владимира Ивановича Соколова (1925—2014). Она является продолжением его ранее опубликованной автобиографической повести «Я ничего не придумал», охватывающий период жизни страны с 1925 по 1945 год. В новой книге рассказывается о послевоенных годах автора, вернувшегося с войны в родной город. Таня Станчиц — Татьяна Владимировна Ющенко (Соколова)


Наивный романтик

В эту книгу лег опыт путешествий длиной в четыре года (2017—2020). Надеюсь, тебе будет интересно со мной в этой поездке. Мы вместе посетим города и места: Кавказ, Эльбрус, Дубаи, Абу-Даби, Шарджу, Ларнаку, Айя-Анапу, Лимассол, Пафос, Акабу, Вади-Мусу, Вади-Рам, Петру, Калелью, Барселону, Валенсию, Жирону, Фигерас, Андорру, Анталью и Стамбул.


Ужас Миров

Битва за планету закончилась поражение Черного... Сможет ли он повергнуть трех Богов и вернуться обратно или же сам сгинет в бесконечной тьме...? Истинный мир Богов, это его цель, Черный должен расправиться с оппонентами и наконец стать на одну ступень выше к величию и разгадать цель Катарбоса, который устроил весь этот спектакль.


Семейная история. Книга 1

Книга «Семейная история» посвящена истории рода Никифоровых-Зубовых-Моисеевых-Дьякóвых-Черниковых и представляет собой документальную реконструкцию жизненного пути представителей 14 поколений за 400 лет. Они покоряли Кавказ и были первопроходцами Сибири, строили российскую энергетику и лечили людей. Воины, землепашцы, священники, дворяне, чиновники, рабочие, интеллигенция – все они представлены в этой семье, и каждый из предков оставил свой след в истории рода, малой и большой Родины. Монография выполнена на материалах архивных источников с привлечением семейных воспоминаний и документов, содержит множество иллюстраций.


Крестоносцы пустоты

Любые виртуальные вселенные неизбежно порождают своих собственных кумиров и идолов. Со временем энергия и страсть, обуявшие толпы их поклонников, обязательно начнут искать выход за пределы тесных рамок синтетических миров. И, однажды вырвавшись на волю, новые боги способны привести в движение целые народы, охваченные жаждой лучшей доли и вожделенной справедливости. И пусть людей сняла с насиженных мест случайная флуктуация программного кода, воодушевляющие их образы призрачны и эфемерны, а знамена сотканы из ложных надежд и манящей пустоты.