Проделки Джинна - [19]

Как показывает жизнь, людей без чести не бывает. В каждом, даже самом, на первый взгляд, опустившемся человеке все же живет одна из разновидностей чести: мужская или женская, девичья или офицерская, рабочая, а значит и интеллегентская, общечеловеческая или воровская — нет им числа. Бывает, правда, честь на некоторое время теряют, но сменив место жительства или место работы, она естественным образом восстанавливается.

Случается, что честь отдают или её лишают, как это часто бывает с женщинами, у которых, видимо, она находится где–то на поверхности. Сколько угодно примеров, когда человек добровольно жертвует своей честью ради кого–то или чего–то, а бывает от неё избавляются, если честь много задолжала. Долг чести — вещь довольно обременительная.

Известно, что честью можно торговать, а следовательно и покупать её. Честь можно запятнать, легко обидеть, и нередко это капризное существо заставляет человека совершать поступки во вред себе и своим близким.

Непрочная, маркая, обидчивая, продажная, вечная должница, но в то же время требовательная — честь удивительно неудобная штука.., но греет. Всех греет. И каждый в меру своих сил бережет её, а если не уберег, старается приобрести, не жалея ни сил, ни денег, а иногда и жизни. Желая сохранить честь, человек иногда рискует самым дорогим, что у него есть — жизнью, как, например, Дыболь.

Саша очень огорчился, когда увидел, что Розалия подает ему знак. Это означало одно: хватай телескоп и беги. Что он и сделал.

ФАНТАСТИКА

Сердце у Дыболя бухало так громко, что он не слышал позади себя ни выстрелов, ни криков. Перемахнув через высокую металлическую ограду, он интуитивно выбрал самый правильный путь — напрямик через кусты, прямо по нехоженному ворсу травы, по которой не ступала нога человека. Оставляя позади себя едва заметные следы, Саша бежал без оглядки столько времени, сколько ему позволили силы, ну а сил у него было немало. Дыболь несся мимо магазинов и ресторанов, юридических контор и спортивных залов. Затем он обогнул велодром и выскочил на совершенно прямую, но плохо асфальтированную улицу.

Наконец остановившись, Дыболь обнаружил, что находится на окраине города. Как это часто бывает, окраина была похоже на деревню. В лужах огромными валунами дремали свиньи. Вдоль добротных заборов озабоченно бродили куры, утки и гуси, такие крупные и жирные, что Саша испугался — не уменьшился ли он сам в размерах. Дома были такими же, как и под Москвой, с той лишь разницей, что в каждом дворе стояло по трактору и грузовику. А рядом с автотехникой, словно на международной выставке сияли на солнце никелированными ручками умопомрачительные музыкальные центры самых экзотических фирм. Они пели и играли на разные голоса, и эта музыкальная каша делала горячий воздух плотным, как облако вулканической пыли.

Облокотившись о забор ближайшего дома, Дыболь минут пятнадцать с хрипом выдыхал из себя горячий отработанный воздух, а когда мокрое от пота, разгоряченное тело остыло до нормальной температуры, он вконец обессиленный поплелся вдоль изгороди.

Злополучная труба болталась на ремешке у самого бедра и тем самым напоминала Саше о только что содеянном преступлении. Совесть почти не трогала его. Он только жалел, что согласился пожить у Розалии. «Лучше бы остался у профессора, — раздосадованно думал он. — Тот все–таки не посылал воровать. Хотя, кто его знает? Может у Розалии тоже скоро день рождения.»

Неожиданно кто–то окликнул Дыболя. Он поднял глаза и увидел перед собой Луизу, ту самую кроткую ночную красавицу, которую вечером он до беспамятства полюбил, а утром с такой же силой возненавидел. Ту самую утреннюю дурнушку, которой он так безбожно врал всю ночь, а потом так позорно сбежал.

Луиза стояла с большой хозяйственной сумкой в двух метрах от Саши и улыбалась ему так, будто не было ничего того, что Дыболь желал если и не исправить, то хотя бы забыть.

— Здравствуйте, Александр, — трепетно произнесла Луиза.

Появление девушки лишило Дыболя последних сил. Он вяло забормотал что–то о невыносимой жаре и вонючих лужах со свиньями. Затем, ляпнул, что решил прогуляться и машинально убрал телескоп за спину.

— А я тоже гуляю. Вот вас встретила, — скромно улыбаясь, сказала девушка. — Хотите, погуляем вместе? А можем и здесь постоять. Мне все равно. А хотите пирожок? Я сама испекла. Какой вы будете: с капустой, с мясом, с рисом, с маком, с картошкой или с вишней? У меня и чаек есть в термосе. — Луиза достала из сумки полуторалитровый китайский термос и, несмотря на свою субтильность, легко помахала им в воздухе.

Немного опомнившись, Саша провел рукой по мокрым от пота волосам, сипло прокашлялся и наконец поздоровался:

— Здравствуй…те. В городе такая жара. Я тогда… Луиза, спешил. Извини.

— А вот скамеечка, — радостно воскликнула девушка. — Стоя вредно есть. Садитесь–садитесь. — Луиза присела, выложила на деревенскую скамью большой сверток с пирожками и, отвинтив стаканчику термоса, налила Дыболю чаю.

Саша сел на самый край скамьи и тут же получил в руки ещё теплый пирожок и стакан с чаем. Дух от пирогов шел такой волнующе–домашний, что Дыболь сразу раскис и малодушно подумал, не навестить ли ему ещё раз заботливое семейство Луизы.