Проделки близнецов - [7]
— А у нашего папы, — спрашивает Лотта, — у него нет никакой новой жены?
— Нет, — отвечает Луиза, — я бы знала.
— А может, они не женаты?
Луиза качает кудрявой головой.
— Знакомые женщины, конечно, у него есть. Но ни одной из них он не говорит «ты». А у мамы… у мамы есть какой-нибудь друг?
— Нет! — уверенно отвечает Лотта. — У мамы есть я и ее работа, а больше ей в жизни ничего и не надо, она сама так говорит.
Луиза в растерянности смотрит на сестру.
— Тогда почему же они развелись?
Лотта задумывается.
— А может, они вовсе и не разводились в суде, как собираются родители Штеффи?
— А почему же папа живет в Вене, а мама в Мюнхене? — продолжает Луиза. — И почему они нас поделили?
— И почему, — задумчиво подхватывает Лотта, — они никогда нам не говорили, что мы не одиночки, а двойняшки? Почему папа никогда не говорил тебе, что твоя мама жива?
— И мама тоже скрывала, что папа жив! — Луиза подбоченивается. — Хороши же у нас родители, нечего сказать! Ну, погоди, мы еще скажем им всю правду в глаза! Вот они удивятся!
— Да как же мы можем? — робко замечает Лотта. — Мы ведь только дети.
— Только? — задорно вскидывая голову, переспрашивает Луиза.
Глава четвертая
Омлет с начинкой? Какая гадость! — Таинственные тетрадки — Дорога в школу и поцелуи на ночь — Тайный замысел приводится в исполнение — Праздник в саду как генеральная репетиция — Прощание с пансионом Зеебюль на Бюльзее
Каникулы подходят к концу. В шкафах растаяли стопки чистого белья. Грусть предстоящего расставания с пансионом и радость возвращения домой нарастают равномерно.
Фрау Мутезиус задумала маленький прощальный праздник. Отец одной из девочек, владелец универсального магазина, прислал большущий ящик, полный фонариков, гирлянд и разных разностей. И вот все воспитательницы и дети занялись украшением веранды и сада. Они таскают от дерева к дереву кухонную стремянку, развешивают в листве цветные фонарики, перекидывают с ветки на ветку гирлянды и на большом столе готовят лотерею.
Другие пишут на маленьких карточках номера выигрышей. Главный приз — роликовые коньки с шарикоподшипниками!
— А куда девались Локоны и Косы? — интересуется фройляйн Ульрика. (Так с недавних пор прозвали Луизу и Лотту.)
— Ах, эти! — пренебрежительно откликается Моника, — сидят опять где-нибудь на травке, и держатся за руки, чтобы их ветром не разнесло в разные стороны!
Близнецы сидят не где-нибудь на травке, а в саду у лесничихи. И за руки они не держатся, им не до того, нет, они разложили на столе маленькие — в одну восьмую листа — тетрадки и вооружились карандашами. В данный момент Лотта диктует, а Луиза усердно карябает у себя в тетрадке: «Больше всего мама любит суп-лапшу с говядиной. Говядину надо покупать у мясника Хубера. Полфунта края, с жирком.»
Луиза поднимает голову.
— Так, мясник Хубер, угол Макс-Эммануилштpacce и Принц-Эугенштрассе, — затверженно бубнит она.
Лотта одобрительно кивает.
— Поваренная книга стоит в кухонном шкафу, на нижней полке слева. В эту книгу вложены и все другие рецепты, которые я знаю.
Луиза пишет:
— «Поваренная книга… кухонный шкаф… нижняя полка слева». — Затем, подперев лицо руками, она признается: — Ужасно боюсь готовить! Но если в первый день у меня ничего не выйдет, я могу сказать, что во время каникул просто-напросто разучилась готовить. Правда, ведь?
На секунду задумавшись, Лотта соглашается.
— Вообще, если у тебя что-то не будет получаться, сразу пиши мне. Я каждый день буду заходить на почту и спрашивать, нет ли мне писем.
— Я тоже, — говорит Луиза. — Только пиши мне почаще! И побольше ешь в «Империале». Папа всегда так радуется, если мне вкусно!
— Как глупо, что ты больше всего любишь омлет с начинкой, — ворчит Лоттхен. — Ну да что тут поделаешь, хотя по мне телячий шницель и гуляш куда вкуснее!
— Если ты сразу, в первый же день, слопаешь три омлета, или четыре, или пять, то просто скажешь, что объелась им раз и навсегда!
— Правильно! — откликается Лотта, хотя при одной только мысли о пяти омлетах у нее все в животе сжимается. Но один раз она это стерпит!
Девочки вновь склоняются над своими тетрадками, диктуя друг другу имена одноклассниц, объясняют, кто, где сидит, рассказывают о привычках учительниц и чертят дорогу от дома к школе.
— Со школой тебе будет проще, чем мне. Ты просто скажи Труде, чтобы в первый день она зашла за тобой. Иногда она за мной заходит. Так что ты прекрасненько дойдешь с ней вместе и запомнишь все повороты и прочую канитель!
Лотта кивает и вдруг пугается:
— Да, я тебе еще не сказала, что перед сном надо обязательно сказать маме «спокойной ночи» и поцеловать ее. Смотри, не забудь.
Луиза смотрит куда-то вдаль.
— Это мне записывать не надо. Это я и так не забуду!
Вы уже поняли, что тут затевается? Близнецы не хотят пока говорить родителям, что они уже все знают. Они не хотят вынуждать родителей принимать какие-то решения. Девочки чувствуют, что не имеют на это права. И, кроме того, опасаются, что решение родителей может раз и навсегда порушить их новое, и такое хрупкое, сестринское счастье. Но просто они уже не в силах вернуться туда, откуда приехали, так, будто бы ничего не случилось. Жить дальше на указанной им родителями (и, кстати сказать, без спроса!) половине? Нет! Короче говоря, заговор будет осуществлен! Фантастический план, порожденный тоской и тягой к приключениям, выглядит так: девочки поменяются не только платьями и прическами, но и жизнью. Луиза с благонравными косами (и о благонравии придется помнить постоянно!) поедет вместо Лотты к матери, которую знает только по фотографии, поедет «домой»! А Лотта с распущенными волосами, и по возможности, живая и веселая, поедет «домой» к отцу в Вену!
