Продажные твари - [3]

— А почему ты думаешь, — спросил Фролов, усаживаясь наконец в кресло, за свой огромный, уставленный телефонами и заваленный бумагами стол, — почему ты думаешь, что на выборах победит именно чеченская марионетка, а не армянская, например?

— Чеченцы денег на ветер не бросают, — пожал плечами полковник.

Сквозь щель в опущенных жалюзи ударил солнечный луч. Ослепительно сверкнула большая медная бляха на одном из телефонных аппаратов. Пожилая уборщица каждый день надраивала до блеска зубным порошком герб бывшего Советского Союза на черном, образца семидесятых, аппарате правительственной связи. Солнечный зайчик ударил генералу в глаза, он поморщился, встал и поправил жалюзи, плотно прикрыв щель.

— Жара, — сказал он, возвращаясь к столу и вновь вытирая шею огромным носовым платком, — в Москве дышать нечем. Ты своих уже отправил куда-нибудь?

— Жена и сын с невесткой на Кипре.

— Вместе? — вскинул кустистые брови генерал. — Как у твоей-то Любы отношения с молодой невесткой? Сложились?

— Ну, раз отдыхать поехали вместе, значит, сложились, — равнодушно кивнул полковник.

— А моя благоверная с Ольгиным мужем ну никак не может смириться. Все ей плохо. Ольга мне недавно говорит: «Никогда не думала, что наша мама станет такой классической злющей тещей». И правда, дочь замужем уже семь лет, внуков двое, а Николавне моей все неймется.

— Ревнует, наверное, — сочувственно вздохнул Константинов, — так бывает. Пришел чужой парень и увел единственную любимую дочку из семьи. Это проблема древняя, как мир. Теща-зять, свекровь — невестка.

— Слушай, Глеб Евгеньевич, — вдруг хитро прищурился генерал, — я ведь про то, что Люба на Кипре, и так знаю. Я совсем о другом спросил.

Красивое, немного тяжеловатое лицо полковника ничуть не изменилось. Он прекрасно понял, о ком спрашивает генерал, но говорить с ним на эту тему, да еще здесь, в официальном кабинете, Константинову казалось не то что неловко, но как-то странно.

— Я о том, что у тебя ведь в бывшей всесоюзной здравнице сейчас не только служебный интерес, но и личный.

Да, в данный момент у Глеба Евгеньевича имелся весьма серьезный личный интерес на Черноморском побережье, в ведомственном санатории «Солнечный берег». Законная жена полковника с сыном и невесткой находились на Кипре. Он не мог бы слетать туда на два-три дня при всем желании. Но никакого желания не возникало. Зато слетать в бывшую здравницу не составляло труда — такие командировки являлись его прямой служебной обязанностью. И Глеб Евгеньевич готов был туда лететь, бежать, нестись сломя голову при малейшей возможности — как прошлым, и позапрошлым летом, и много лет подряд. Но вовсе не из служебного рвения.

В санатории «Солнечный берег» каждый год отдыхала женщина, которую пятидесятилетний лысеющий полковник любил страстно и нежно, как мальчишка. Женщине исполнилось сорок. Она имела мужа и сына. Ни она, ни полковник не могли уйти из своих семей в силу многих обстоятельств. Их роман длился одиннадцать лет. Кто-то знал о нем, кто-то догадывался. Но никто, даже непосредственный начальник Константинова генерал Фролов, не мог предположить, что десятилетний сын Елизаветы Максимовны Белозерской Арсений — сын полковника, хотя мальчик удивительно походил на Константинова.

— Думаю, не надо тебе объяснять, что все должно быть сделано быстро и тихо. Ты отправляешься на побережье не по служебным, а по личным делам, к своей Лизавете. Если начнется вой в средствах массовой информации, не только моя голова полетит, но и твоя тоже. С марионеткой ты быстро разберешься. А вот коли там в горах сидит Ахмеджанов, живой и выздоравливающий, и тебе удастся аккуратно вычислить его и доставить в Москву, так, чтобы никто очухаться не успел, — вот тогда впору стать тебе сразу генералом. Хотя, — Фролов развел руками, — не дадут тебе генеральских погон. Слишком уж путаная у тебя личная жизнь.

— Ничего, — улыбнулся Константинов, — по мне и полковничьи погоны хороши.

— Обрати внимание на доктора Ревенко Вадима Николаевича, — продолжал Фролов, — он работает в областной больнице, считается самым талантливым хирургом в области. В последнее время частенько наведывается в горы. Там, конечно, и беженцы, и местные жители нуждаются в медицинской помощи. Визиты доктора вполне понятны и законны. Но Ревенко пасут чеченцы и смежники вниманием не обижают. Ты перехвати инициативу, а то мало ли, вдруг смежникам придет в голову взять хирурга. Знаешь, они ведь долго раскачиваются, а потом бац — и выдадут какую-нибудь глупость, хоть стой, хоть падай! Арестовать этого Ревенко — верх глупости. Если он и вправду выковыривает осколки из чеченцев, его можно отлично использовать в наших с тобой интересах. Вполне логично, что для своих полевых командиров, а тем более для Ахмеджанова, они возьмут не кого попало, а лучшего врача. Ты посмотри о докторе кое-какие материалы и подумай, как к нему лучше подступиться, чтобы, с одной стороны, не засветить перед чеченцами или смежниками, а с другой — не спугнуть.

После ухода Константинова генерал стал задумчиво листать папку с материалами на трех кандидатов. Дерьма хватало на каждого — на всех поровну. Кто из них?..