Продажные ангелы - [10]
Я вообще уверена, что если бы Машка решила написать автобиографию, она в кратчайшие сроки разошлась бы многомиллионным тиражом. Но пока, насколько я знаю, писать она не собирается. Так что за нее это частично сделаю я.
Итак, центр города, разгар рабочего дня. Нечто, распространяя вокруг себя жуткую вонь, лежит свесившись со скамейки. Разбитая губа, синяк под глазом. Бабульки на соседней скамейке бодро обсуждают сие местечковое событие дня.
— Здоровенный детина, а работать не хочет.
— Ему и сорока еще нет, а посмотрите до чего дошел.
— Да Любка небось домой его не пускает. И правильно делает! — сверкает праведный гнев в глазах маленькой, юркой старушки в белом платочке на седых волосах.
Тут вступает оппозиция в лице грузной сердитой соседки:
— Какой-никакой, а мужик. Другого-то у нее, поди, нет, а деньги ей Сережка приносит. Вот пускай и терпит, за мужиком-то спокойнее.
— Тьфу ты! — в сердцах бросает божий одуванчик в платочке. — Где мужик-то, этот, что ли? Да лучше никакой, чем такое сокровище!
Сидя в прохладном зеленом скверике обычного московского двора, Машка с интересом наблюдала эту картину. Сергей Валерьевич Голин, джентльмен со скамейки, был, как ни удивительно, единственной причиной ее здесь появления. Он приходился законным супругом некой Любови Голиной, чья судьба с недавних пор причудливо сплелась с судьбой Машки, и отцом девочки Дашеньки, трех лет от роду. В данный момент Дашенька находилась в загородном Машкином доме под неусыпным надзором незаменимой «тети Тани», которая, отметив недавно семидесятилетний юбилей, тем не менее оставалась «правой рукой» моей подруги.
Даше была отведена отдельная комната с большой взрослой кроватью, заваленной горой только что купленных мягких игрушек. Машка специально выделила день для покупки всевозможных детских радостей. Ей были приятны эти хлопоты. Редко проявляющая интерес к чужим детям, Машка, неожиданно для себя, почувствовала почти материнскую нежность к девочке, таким странным образом оказавшуюся в ее доме.
Но начнем по порядку…
Машкино утро всегда начинается приятно. Ей жуть как нравится просыпаться в своей просторной, недавно отремонтированной комнате. Особенно когда она вся насквозь залита солнцем, и неважно, зима на дворе или лето. Комната ее находится, как принято, на втором этаже, за неимением третьего. Машка хотела именно двухэтажный дом — такой, как на картинке, которую она когда-то вырезала из журнала (какая-то рок-звезда позировала на фоне своего особняка в Калифорнии).
— В Америку меня совершенно не тянет, — говорила она. — Я найду себе точно такой же здесь, в Москве.
И нашла. Может, не точную копию, но тоже очень ничего. На Рублевке. Правда, именно этот факт не особо радовал мою подружку.
— У них там нездоровая, темная аура, — рассуждала Машка. — Не очень-то приятно жить среди несчастливых людей, из кожи вон лезущих, чтобы ни в чем не отстать друг от друга. А эти женщины? Ходячие мертвецы, разряженные по последней моде. До них же дотронуться страшно — вдруг ноготь отвалится или имплант какой из попы выскочит? Несчастные существа, мающиеся от безделья, от бесконечных диет и ненавидящие за это весь мир, включая своих бедолаг-мужей, редко упускающих возможность тихо увильнуть от вечно голодных жен-скелетов к более земным, сытым женщинам… Вчера в «Седьмом континенте» случайно столкнулась с тощей хозяйкой одного из жуковских дворцов. Водит за собой втайне ее ненавидящего здоровяка-охранника, заставляет его собирать сумки с продуктами. Ну скажите мне на милость, какая связь между bodyguardom и пакетом молока? Бедняга раскладывает еду по пакетам, а она демонстративно, на весь магазин, орет на него за нерасторопность. Понятно, все дело в культуре. То есть, если быть точнее, в ее полном отсутствии. «Из грязи в князи». Но на этой Рублевке же почти все такие!
Машка проснулась часов в 12 дня. Она всегда просыпается примерно в это время. Может, она и выглядит на десять лет младше своего возраста, оттого что спит не меньше десяти часов в сутки. Машка сладко потянулась, посмотрела в окно и, как всегда, подумала, что жизнь все-таки хорошая штука.
Каждое утро начиналось по одному и тому же сценарию. Сначала Машка шла в свою шикарную ванную, закалывала волосы и долго с удовольствием умывалась.
Машка — настоящая ароматоманка, вся ее ванная заставлена всевозможными тюбиками, баночками, бутылочками с любимыми ароматами. Один из главных фаворитов — сандал. Когда бы я ни приходила к ней в дом, в нем неизменно витал этот аромат. Сандаловые палочки подружка каждый вечер зажигает в гостиной. Кажется, каждая комната в этом доме, как, впрочем, и его хозяйка, насквозь пропитались сладким восточным ароматом. Если кто еще не пробовал, очень рекомендую, не пожалеете. Необыкновенный запах! Может, отчасти поэтому я так люблю бывать у Машки в гостях. При этом она, наверное, единственная знакомая мне женщина (кроме моей мамы), которая умеет грамотно пользоваться запахами. И когда наконец наши девушки научатся правильно применять духи? Ну зачем выливать на себя по полфлакона в день? Иногда в буквальном смысле невыносимо стоять рядом (простите, у меня очень чувствительный нос).
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.