Продажная шкура - [127]

Но Вивиана решила оставить последнее слово за собой:

— Ты спала с моим сыном. Скажи мне, что тебе снилось? — потребовала она.

Вопрос был настолько неожиданным, что я замерла в дверях.

— Анита, — позвал меня Эдуард.

— Все в порядке, — ответила я.

Сфокусировав свое внимание на пистолете в моей руке, я продолжала следить за комнатой. Я пинком захлопнула за нами дверь, и мы оказались вдруг в полумраке шумного ночного клуба.

Эдуард встал со мной вровень, одновременно обхватив меня за талию и опустив мою руку, в которой я держала пистолет так, что она оказалась прижатой к моему боку. Он склонился надо мной, прокричав полушепотом:

— Все, отбой!

Клуб был переполнен людьми, в основном это были мужчины, сидящие за столами или вокруг сцены. Единственными женщинами были официантки и танцовщицы.

Эдуард повел меня сквозь толпу. Он преобразился в эдакого полупьяного парня вроде «кто-это-притащил-мою-девушку-в-стрипклуб?», словно в нем какой-то переключатель сработал. Неожиданно он стал добрым малым, неплохо проводящим время в клубе. Все, что оставалось делать мне — это сохранять невозмутимый вид, стараясь казаться не слишком опешившей от того, что он обнимал меня за талию, а также не дать никому случайно выбить из моей руки пистолет. Хотя как только мы оказались в этом помещении, никто и виду не подал, что заметил наше оружие, или же они просто прикидывались, что не заметили. Я отметила, что черный пистолет на фоне черных джинсов в тускло освещенном ночном клубе становится незаметным. Я все еще старалась следить за дверью краем глаза, хоть и была совершенно уверена в том, что ни Макс, ни Вивиана не захотят устраивать разборки в клубе у всех на виду. Они предпочитали не выставлять свое грязное белье на показ.

Что она там говорила про мои сны? Я прогнала эту мысль, стараясь заодно избавиться и от неприятного ощущения между лопатками. Мне хотелось кинуться к выходу, но мы играли свои роли, и им нужно было соответствовать, так что я продолжала и дальше разыгрывать из себя девушку, которая тащит своего подвыпившего парня сквозь толпу. Хотя я прекрасно знала, что от взгляда Эдуарда ничего не укроется, и он в мгновение ока бросит это притворство, перейдя к действию.

Откуда-то сбоку возникла рука, пытаясь ухватить меня за грудь. Без малейших раздумий я схватила эту руку за запястье и вывернула ее.

— Ты чего? — раздался чей-то удивленный голос. Лицо говорящего имело ошарашено-бессмысленное выражение порядком набравшегося парня.

Эдуард перегнулся через мое плечо, скосив на него нетрезвый взгляд:

— Моя! — проорал он.

— Лады, мужик, лады, — ответил ему подвыпивший посетитель, словно это Эдуард только что отстоял мою честь, а не я.

Наверное, если бы я подстрелила этого козла, он бы посмотрел на меня с уважением, но это было бы чересчур для попытки полапать меня. Дело было не в том, что он распускал руки, причина была в том, что к женщинам здесь относятся так, как будто они ненастоящие; ни одна из женщин в этом клубе не являлась человеком в глазах этой толпы. Подобным образом посетительницы «Запретного Плода» обращались со стриптизерами-мужчинами. Танцоры для них не были эквивалентны настоящим людям, иначе эти женщины ни за что не стали бы так себя вести в ночных клубах. Возможно, это была одна из причин, почему мне всегда было так не по себе в подобных заведениях; еще до того, как я стала встречаться со стриптизером, я никогда не забывала о том, что каждый человек — это личность.

Мы остановились возле небольшого сувенирного прилавка, чтобы купить мне новую футболку. Футболка была белой с надписью «Трикси», выполненной витиеватым шрифтом прямо на груди, но она была хотя бы лучше, чем черная майка, на которой спереди была изображена голая женщина, сидящая в бокале для мартини.

— Футболка неплохо сидит, — заметила одна из танцовщиц, на которой был коротенький халатик, и, поскольку он был распахнут, не оставалось никаких сомнений в том, что это был единственный предмет одежды на ней.

У нее были короткие темные волосы и приветливое миловидное личико, как у старшеклассницы-милашки, с которой, по идее, должен встречаться каждый, но на деле везет немногим.

— Спасибо, — сухо поблагодарила я.

Если бы футболка сидела на моей груди чуть потуже, она расползлась бы по швам прямо на мне, как штаны Невероятного Халка.

Танцовщица придвинулась ближе, ее рука скользнула по моей футболке сбоку, не касаясь непосредственно груди, хотя и рядом.

— Поднимайся на сцену, я для тебя станцую совершенно бесплатно, — сказал она, адресовав мне улыбку, в которой одновременно сплелись бесхитростное дружелюбие и обещание чего-то порочного, сокрытого в причудливых ямках у нее на щеках и где-то глубоко в ее ореховых глазах.

Эдуард притянул меня к себе поближе слегка небрежным движением, ухмыльнувшись танцовщице:

— Прости, но мы спешим. Хотя в другой раз я поглядел бы на это зрелище с удовольствием.

Она улыбнулась ему яркой очаровательной улыбкой, пустой, как лампа накаливания. Такой улыбкой я обычно одаривала трудных клиентов. Она быстро переключила свое внимание, начав кокетничать с Эдуардом, закинув на него свою руку, насколько позволял висевший на его плече рюкзак: