Продажная шкура - [13]

Мы обменялись рукопожатием, и он чуть не расплющил мне руку — от волнения скорее всего. Я кивнул.

Уличные фонари начинали оживать, когда я вышел с черного хода и миновал старую книжную лавку, где не был больше желанным гостем. Вот то самое место на мостовой, где я едва не расстался с жизнью… я и невольно поежился. Черт, я тогда едва ушел от старой с косой…

А Кирби сегодня не ушел.

Голова моя, наверное, наполовину выключилась. Я должен был бы ощущать больше эмоций. Я должен был бы рехнуться как черт-те что. Меня должно было бы трясти от страха. Ну, или еще чего такого. Вместо этого я словно бы наблюдал за ходом событий из какого-то безопасного места где-то чуть позади и выше меня. Возможно, решил я, это побочный эффект созерцания истинной формы Перевертыша. Или скорее побочный эффект того, что мне пришлось проделать, чтобы с этим справиться.

Я не боялся того, что Перевертыш наблюдает за мной с высоты. Конечно, он мог, но вряд ли остался бы незамеченным. Сверхъестественные твари вроде него обладают чудовищной энергетикой: реальность вблизи них начинает испытывать такое напряжение, что избежать побочных эффектов почти невозможно. Одним из таких эффектов является что-то вроде исходящей от этих тварей эмоциональной вони — мои органы чувств уловили ее задолго до того, как Перевертыш приблизился на расстояние атаки.

Почитайте немного фольклора — ну, не причесанного Диснеем со товарищи. Начните с Братьев Гримм. Конкретно про Перевертышей у них нет, но это даст вам некоторое представление, насколько мрачными могут быть подобные истории.

Так вот, Перевертыши намного, намного страшнее. Для более полного представления о них вам стоит послушать предания навахо, юта и других индейских племен юго-запада Штатов. Они редко говорят на эту тему, поскольку искренний и абсолютно естественный страх, внушаемый такого рода историями, делает Перевертышей только сильнее. Ну, а чужим об этом рассказывают еще реже, поскольку чужие не могут полагаться на фольклор — не самую плохую основу для того, чтобы защитить себя. А еще потому, что ты никогда не знаешь, а вдруг тот, кому ты все это рассказываешь, и есть Шкура-Перевертыш. Возможна ведь и такая мрачная ирония судьбы. Однако я в своем ремесле не первый год, так что знаком с теми, кто помнит эти истории. Они делились ими со мной при свете дня, но даже так тревожно оглядывались то и дело, словно боялись, что жуткие легенды могут привлечь внимание Перевертыша.

Потому что случалось и такое.

Вот такие они, Перевертыши. Даже люди, понимающие опасность, которую собой представляют Перевертыши, которые лучше любого другого в этом мире знают, как защититься от них, — даже они не любят об этом говорить.

Впрочем, в некотором роде, это играло мне на руку. Прогулка по темному переулку в разгар чикагской ночи, по месту, где меня чудом не порвали в клочья, щекотала нервы, но не настолько, как могло бы быть в присутствии Перевертыша. Если бы все обернулось кошмарами, не уступающими по действию на психику «Байкам из склепа», я бы сразу понял, что оказался в опасности.

Пока же ночь оставалась всего лишь…

Невысокая фигурка в легкой куртке с символикой чикагской футбольной команды выступила из-за угла. Восстановленное городское освещение высветило светлую шевелюру.

— Вечер добрый, Дрезден, — произнесла сержант Кэррин Мёрфи.

…немного утомительной.

— Мёрф… — механически отозвался я. Мёрфи работает в отделе специальных расследований чикагской полиции. Когда случается что-либо сверхъестественно поганое и в это дело впутывают полицию, Мёрфи частенько обращается ко мне за советом или помощью. Городские власти да и жители тоже не любят слышать о «вымышленных» тварях вроде Перевертыша или вампиров. Им гораздо проще отмахнуться от проблемы — и тогда ее спихивают на Мёрфи и остальных ребят из ОСР.

— Я тут прикормила одного парня из дорожной полиции, чтобы он приглядывал за некоторыми конкретными тачками, — сообщила Мёрфи. — Плачу ему пивом от Мак-Энелли. Он позвонил мне и сказал, что твою машину эвакуировали.

— Ох, — выдохнул я.

Мёрфи пристроилась ко мне. Я свернул на тротуар. Роста в ней пять футов с таком, светлые волосы чуть ниже плеч, а еще у нее ярко-голубые глаза. Она не то чтобы хорошенькая, но симпатичная — в общем, законченный типаж чьей-нибудь любимой тетушки. Что не так уж сильно отличается от истины. У нее целая куча родни — огромная такая семья ирландцев-католиков.

— Потом я услышала о перебоях с электричеством, — продолжала Мёрфи, — и о каких-то нарушениях общественного порядка в квартале, где проживают твои друзья оборотни. И еще сообщили о девушке, которая, возможно, не выкарабкается, и о юноше, который уже не выкарабкался.

— Угу, — отозвался я. Боюсь, это вышло довольно вяло.

— Кто это был? — спросила Мёрфи.

— Кирби, — ответил я.

— Господи, — выдохнула Мёрфи. — Что случилось?

— За мной следил кто-то очень быстрый и злобный. Оборотни его атаковали. Все обернулось паршиво.

Мёрфи кивнула и остановилась; до меня с некоторым запозданием дошло, что мы стоим рядом с ее «Сатурном» — усовершенствованной версией того, который взорвали, — в наглую припаркованным прямо перед пожарным гидрантом. Она обошла машину и подняла крышку багажника.