Продажная история. «Паленые» мифы о России - [58]

Походы орлов Екатерины II? Именно тогда послан ник России в Англии Семен Воронцов докладывал:

«Я видел наших храбрых соотечественников целыми тысячами на службе у пруссаков и австрийцев; а лица, бывшие в Швеции, уверяли меня, что в Стокгольме и Готенбурге они видели с лишком две тысячи русских, служивших в шведской армии»

(М. Бородкин. «История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I»).

Баталии Петра I со шведами и турками? Перед нами пан гетман войска Запорожского обеих сторон Днепра Иван Мазепа, кошевой атаман Запорожской Сечи Константин Гордеенко, взбунтовавший Дон с помощью гордеенковских хлопцев Кондратий Булавин и целый букет атаманов, поднявших против царя несколько десятков тысяч казаков. Паны-атаманы писали слезливые письма то королям Швеции и Польши, то турецкому султану, к которому в итоге и сбежали. Их потомки воевали с Россией на стороне Османской империи еще многие десятки лет. Одновременно с потомками мазепинцев и булавинцев в рядах персидской армии, воевавшей с Россией в Закавказье, действовал состоящий из русских дезертиров Багадеранский (Богатырский) батальон, вскоре развернутый в полк.

Можно продолжать еще долго, но для уличения Латыниной во вранье и этого достаточно. Надеюсь, барышню утешит, что в просвещенной Европе было еще хуже. Пленные переходили из армии в армию целыми батальонами, а господа офицеры, сменив знамя, да не по одному разу, частенько достигали весьма высоких чинов. Прапорщик немногочисленного воинства маркграфства Бранденбург-Байрот Карл Муфель перешел сначала на прусскую службу, а затем на русскую, участвовал в подавлении восстания Емельяна Пугачева и ушел в отставку генерал-майором. Шотландский офицер на шведской службе Патрик Гордон, попав в плен к полякам, стал воевать на их стороне против русских, потом отправился к ним и стал одним из ближайших сподвижников Петрa I. Ротмистр одного из шведских гусарских полков Гебхард Леберехт фон Блюхер, попав в плен к пруссакам и переметнувшись на их сторону, закончил карьеру фельдмаршалом. Один из самых прославленных французских полководцев, Людовик де Бурбон-Конде, успешно бил испанцев, в 1653 году поругался с фактическим правителем Франции кардиналом Джулио Мазарини, возглавил испанскую армию, шесть лет воевал с соотечественниками, потом помирился с Мазарини и снова начал колотить испанцев…

Во Вторую мировую войну только с территории оккупированной Гитлером демократической Франции на Восточный фронт ушло почти 200 тысяч солдат, не считая многих десятков тысяч человек во вспомогательных подразделениях. Еще 200 тысяч полицейских и гестаповцев, а также 500 тысяч солдат марионеточного режима маршала Филиппа Петэна помогали поддерживать орднунг на территории Франции и ее колоний. Порядка 100 тысяч из них участвовали в боях с американцами и британцами, как самостоятельно, так и в составе германского Африканского корпуса.

Менее демократическая, но все же цивилизованная Вторая Речь Посполитая при населении 30 с небольшим миллионов, по данным польского историка Цезары Гмыза, поставила Третьему рейху 500 тысяч солдат и полицаев, среди которых были родной и двоюродный дедушка польского премьера Дональда Туска. Аналогичные цифры можно привести и по всем остальным оккупированным Гитлером странам континентальной Европы, при том что их вклад в боевые действия против Третьего рейха на фоне советского неразличим даже в электронный микроскоп.

Турки отбивались от русских в Гибралтаре

В 1768 году французский подданный барон де Тотт, присланный в Гибралтар на помощь туркам во время русско-турецкой войны, обнаружил, к своему изумлению, что турки собираются отбиваться от русских здоровеннейшей и бесполезнейшей пушкой, бросавшей ядра в полтонны весом. Пушка, по мнению турецких властей, не имела себе равных в мире, но ни разу не стреляла, ибо, по мнению турков, отдача от нее разрушила бы замок и город. Чтобы развеять иллюзии своих союзников, барон де Тотт все-таки выпалил из этого динозавра, который пожирал 150 кг пороха и перезаряжать который надо было не меньше часа.

«Новая газета», 3 мая 2012 года

До 4 августа 1704 года порт Гибралтар принадлежал Испании, а потом, во время войны за испанское наследство, был захвачен англичанами, которым до сих пор и принадлежит. Турок там не было никогда, только арабы, которым Гибралтар принадлежал в 711–1462 годах. История с суперпушкой и бароном де Тоттом позаимствована из «Удивительных путешествий барона Мюнхаузена», изданных в 1786 году в переработке немецкого поэта Людвига Готфрида Бюргера. Там она выглядит вот так.

«После того как все присутствующие, каждый по-своему, высказались о том забавном, что они услышали, один из слушателей, приятель барона, сопровождавший его во время путешествия в Турцию, заметил, что неподалеку от Константинополя находится колоссальных размеров пушка, о которой особо упоминает барон Тотт в своих недавно опубликованных «Записках». Сообщает он, насколько я помню, примерно следующее:

«Турки установили вблизи города, выше цитадели, на берегу знаменитой реки Симоис, огромное орудие. Оно было целиком отлито из меди и стреляло мраморными ядрами, весившими не менее тысячи ста фунтов каждое. Я испытывал непреодолимое желание, — повествует Тотт, — выстрелить из этого орудия, чтобы ясно представить себе, как оно действует. Все вокруг меня дрожали и тряслись, убежденные, что и город и крепость превратятся от такого выстрела в груду развалин. В конце концов страх несколько рассеялся, и мне наконец было разрешено произвести выстрел. Для этого потребовалось не менее трехсот тридцати фунтов пороха, а ядро, как я уже говорил, весило тысячу сто фунтов. Когда подошел канонир с зажженным фитилем, окружавшая меня толпа отодвинулась как можно дальше. С большим трудом удалось мне убедить подоспевшего пашу, что никакая опасность не угрожает. Даже у канонира, действовавшего по моим указаниям, от страха сильно колотилось сердце. Я занял место в углублении стены, позади орудия, дал сигнал и почувствовал толчок, словно при землетрясении. На расстоянии в триста саженей ядро разорвалось на три части. Куски перелетели через пролив и, отскочив от воды, ударились о горный склон на противоположном берегу, вспенив весь пролив».