Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР - [73]

Это поле его деятельности, однако, все время таяло, а с уменьшением его практических возможностей катастрофическим образом падала и популярность прежних его маневров и приемов преимущественно вербального и эпистолярного характера. Люди уже открыто насмехались над его длинными речами и выступлениями, исполненными, как и раньше, такими обещающими выражениями как «новый решительный поворот», «решительные испытания» и пр.

Как и впредь, он все так же продолжал обещать прилагать все усилия к «стабилизации СССР и принятию нужных мер с тем, чтобы дела были поставлены «под контроль». В то же время его практические действия приводили к усиливающейся дестабилизации государства, всей политической и хозяйственной жизни. Парализуя государственную деятельность, да и само существование СССР, он каким-то странным и лишенным логики способом продолжал надеяться (или, по крайней мере, говорить), что ему удастся избежать разрушительных последствий его же деятельности.

Очевидно, он рассчитывал на то, что ему удастся укрепить политическую систему при помощи таких новых государственных структур, связанных преимущественно с исполнительной властью, как институт президентства и Съезд народных депутатов.

В Съезде, однако, довольно скоро взяли верх «демократы» из лагеря Бориса Ельцина и его сподвижников.

Вероятно, с тем, чтобы как-то «идти в ногу» с ними и их нарастающим влиянием, Горбачев предпринял еще некоторые шаги в сторону дальнейшего перехода к «рыночному» хозяйству. Не исключено, что сам он считал их существенными. Настоящим «рыночникам», однако, как уже отмечалось и раньше, всего этого было уже абсолютно недостаточно. Видимо, подчиняясь опять той же самой странной «логике», он до самого конца старался сохранить за собой пост генерального секретаря КПСС и даже добиться некоторого укрепления своих позиций в этом качестве, в то же самое время всячески стараясь ограничить влияние и возможности самой партии. Так, например, он пробовал привлечь на свою сторону некоторых из своих внутрипартийных противников, предоставляя им высокопоставленные должности даже в его «внутреннем круге». Когда в конце 1990 и начале 1991 года ряд архиревизионистов, таких, как Яковлев, Шеварнадзе и другие, стали покидать его, Горбачев выдвинул на руководящие посты деятелей типа последнего руководителя КГБ Владимира Крючкова и некоторых других коммунистов. Вместе с тем он как будто старался сделать что-то и для предотвращения дальнейшего развала СССР, пытаясь вести переговоры по выработке нового всесоюзного Договора.

* * *

В чисто умозрительном плане можно было допустить, вероятно, что в силу характера своей личности и биографии, нехватки нужной профессиональной подготовки и опыта, Горбачев мог просто оказаться не в состоянии реалистическим образом оценить все возможные последствия совершающихся во время его правления действий. Оправдания подобного рода, однако, уж никак не применимы к остальным основным деятелям «перестройки». В этой связи исследователь из известного Йельского университета США В. Одэм, автор книги «Конец советской военной машины» (1998) вполне определенно доказывает, что самому первому среди них, Александру Яковлеву, с самого начала было предельно ясно, в какую сторону они намеревались идти:

«Когда в июне 1994 года, — пишет Одэм, — я спросил у Яковлева, давал ли он себе отчет в том, что реформы Горбачева могли привести к развалу СССР и концу Советской системы, тот ответил, что всегда ясно понимал их разрушительное воздействие на «старый режим».

А затем, не стараясь скрыть нотки торжества в своем голосе, он добавил:

«Попросту, нам удалось все это проделать до того, как наши противники сумели «проснуться» и помешать нам».

А в 1990 году Александр Яковлев, в своем качестве «основного двигателя» этой политики, пустил в ход свой очередной, уже хронологически последний, план разрушительного «преобразования». В нем Политбюро и ЦК КПСС открыто объявлялись «главными препятствиями на пути перестройки», которых следовало полностью убрать из политической жизни. В этих целях предлагалось созвать Съезд народных депутатов, на котором принять решение перейти к системе президентского правления. План предусматривал также упразднить коллективизацию сельского хозяйства, общественную собственность на средства производства, равно как и само существование СССР в качестве единого союзного государства с централизованным управлением. Демагогическим образом перефразировался и представлялся в превратном свете даже известный призыв советской власти к народам России и всего мира после начала Октябрьской революции 1917 года. В редакции Яковлева он выглядел уже следующим образом:

«Земля — крестьянам, фабрики — рабочим, подлинную независимость — отдельным республикам».

А далее «советы» или, скорее, директивы «основного генератора идей перестройки» предусматривали переход к многопартийной системе, полное упразднение партийного аппарата и отстранение КПСС от власти, получение крупных займов от Запада. По свидетельствам Анатолия Черняева, опять же Яковлев просто давил на Горбачева с тем, чтобы «предпринять и специальную военную реформу, при которой места буквально всех действующих генералов занимались подполковниками, а также осуществлялся полный военный и политический уход из стран Восточной Европы. Он настаивал на ликвидации всех промышленных министерств, выступал за полную свободу частного предпринимательства. Добивался также и увольнения председателя Совета министров СССР в то время Николая Рыжкова и Председателя Госплана Юрия Маслюкова». Как показал дальнейший ход событий, Горбачев почти полностью последовал этим «советам» Яковлева…