Продавец проклятых книг - [28]

— Я голоден! Скажи отцу: пусть принесет мне поесть! — отрывисто приказал он.

Когда Славник говорил это, его холодные как лед глаза уже не смотрели на мальчика.

Ребенок, кажется, не оробел перед ним.

— Мой отец умер прошлой зимой, — проворчал он, не сводя глаз с черного рыцаря.

«И мой отец тоже умер», — подумал Славник. Это случилось много лет назад, и с тех пор он чувствовал себя одиноким.

— Как это случилось? — спросил он, стараясь не проявить слишком много интереса.

Мальчик недовольно поморщился, скрывая за этой гримасой свои чувства, и ответил:

— Его убили разбойники.

— Значит, еду мне принесешь ты! — сделал вывод чех, кладя на колени руки в перчатках.

Ему не пришлось повторять приказ дважды. Мальчик сразу вбежал в одну из лачуг рядом с хлевом и вскоре вышел обратно с миской ржаной похлебки и ломтем хлеба. Из окна выглянула молодая женщина в черном платке. Она была красива, но ее лицо исхудало и осунулось от горя и тоски.

Славник взял еду, но не поблагодарил за нее. Ел он молча, но не сводил глаз с ребенка. Закончив, он вернул мальчику миску и сказал:

— Расти. Стань сильным и отомсти за отца. Убей их всех без жалости.

Договорив, он пришпорил коня и галопом умчался прочь.

Мальчик неподвижно стоял с миской в руках и смотрел вслед удалявшемуся всаднику.

Воин скакал в монастырь Святого Михаила у Плотины. Скоро он будет на месте.

Глава 30

Игнасио неподвижно стоял перед отцом Джеральдо и глядел в его морщинистое лицо, словно не мог понять значение слов, которые произнесли губы старика.

«Вивьен де Нарбон умер тринадцать лет назад!» — продолжало звучать у него в уме.

Он не мог найти никакого логичного объяснения этим словам. Во взглядах Уберто и Гийома, так же как у него, отражались изумление и досада.

На секунду у Игнасио закружилась голова: столько всего свалилось на него так внезапно. Если Вивьен действительно умер, кто прислал от его имени письмо графу Скало? И как объяснить, что при письме была ракушка на шнурке? Затем он успокоился, перебрал в уме то немногое, что знал наверняка, и сделал логический вывод: отец Джеральдо лжет или его кто-то ввел в заблуждение, чтобы использовать в своих интересах.

Игнасио сделал своим спутникам знак стоять спокойно, повернулся к монаху и спросил:

— Вы были с ним знакомы?

— Мы были друзьями, — ответил Джеральдо, удивленный тем, как неожиданно изменился тон речи его собеседника.

— Вы уверены, что он умер?

— Я видел, как он вместе со своим конем упал вниз со склона горы, и слышал крики, пока он не разбился в долине. Что вы на это скажете?

Игнасио ничего не ответил. Он чувствовал в словах старика что-то странное. Кроме недовольства, в них почему-то звучал еще и страх. Джеральдо что-то скрывал от него. Быстро догадавшись, что делать, Игнасио спросил:

— Преподобный отец, вы помните, где он жил? В какой келье? Если не слишком вас обеспокою, я хотел бы побывать в ней.

Джеральдо скрестил руки на груди и заявил:

— Паломникам запрещено входить в кельи монахов.

— Потерпите немного, дайте мне договорить, — настаивал на своем торговец. — Вивьен обещал подарить мне одну книгу, которая ему принадлежала. Мне было бы приятно получить ее и хранить у себя в память о нем. Братья бенедиктинцы известны своим гостеприимством. Я прошу принять меня как гостя. И разумеется, отблагодарю за эту услугу пожертвованием.

Чтобы придать больше веса своим словам, Игнасио опустил руку в свою суму и пошевелил лежавший внутри кошелек так, что в нем зазвенели деньги.

Монах засунул пальцы обеих рук в свою густую белую бороду.

— Насколько я помню, после Вивьена ничего похожего не осталось. Но если вы настаиваете, можно попытаться поискать. Возможно, память меня подводит. — Он вздохнул, сдаваясь на уговоры испанца. — Идемте. Я проведу вас в кельи братии. Но старайтесь как можно меньше шуметь, чтобы не мешать им сосредоточиваться на молитве.

Джеральдо вывел путешественников с церковного двора и провел к большому зданию поблизости от задней стены монастыря. Войдя внутрь, они продолжили путь по лабиринту слабо освещенных коридоров. За стенами было прохладно и свежо. Здесь же воздух застоялся и пропитался запахами ладана и растопленного воска.

За закрытыми дверями слышались шаги, зевки, приглушенные голоса. Здесь было тихо и спокойно, но за спокойствием скрывалась тревога и странное ощущение пустоты. Уберто вздрогнул. Гийом заметил это и шлепнул его ладонью по щеке.

— Мы на месте, — сказал Джеральдо, открывая одну из дверей. — В этой келье жил Вивьен. Теперь здесь больше никто не живет. О ней ходит много суеверных слухов, — он смущенно улыбнулся, — а на монахов они действуют сильнее, чем даже на детей.

Они вошли в келью, узкую, ничем не украшенную комнату, в которой стояли только кровать и покрытый пылью шкаф. Игнасио подошел к нему, распахнул дверцы и внимательно оглядел внутри. Пустая чернильница, лампа с обгоревшим льняным фитилем. Несколько рукописей на пергаменте, который явно использовался не в первый раз: какой-то текст соскребли, чтобы написать на его месте новый. И пара изношенных башмаков.

На самой нижней полке лежала книга. Надеясь на удачу, торговец поднял ее и перелистал. Написана на арабском языке. Он прочел несколько слов, затем посмотрел на заглавие и с огорчением положил ее обратно: