Продавец проклятых книг - [22]

Еще одно мгновение — и между коленями графу вставили какую-то деревяшку. Потом этот деревянный колышек втолкнули в раструб сапога и просунули дальше вниз. Дерево, царапая и сдирая кожу голых ног, дошло до лодыжек.

Сапог стал сильно сдавливать графу ноги, и узник застонал. В икрах началось сильное покалывание. Вены, которые больше не могли перекачивать кровь, запульсировали так, словно вот-вот лопнут. Узник попытался пошевелить ногами, но сразу понял всю тщетность своей затеи.

Униженная гордость или, что вернее, отчаяние придали ему мужества, и он запротестовал:

— Вы — шайка подлецов! Я благородного происхождения, черт бы вас побрал! Вы не имеете никакого права так меня пытать.

— Ответьте, граф, вам лучше это сделать, — предложил ему славянин. — У нас мало времени. Что вы сказали Игнасио из Толедо?

— Я заплачу вам, если отпустите меня, — настаивал на своем Скало. — Заплачу сколько угодно, я очень богат.

Ни слова в ответ. Бедра снова раздвинули, в этот раз с трудом, и вставили между коленями новый кол. Он тоже был повернут острием внутрь сапога.

Граф задрожал от страха. Что они хотят с ним сделать? Между икрами больше нельзя просунуть ничего, там уже нет свободного места. Его палач, должно быть, тоже понял это, потому что прекратил попытку на середине дела.

Потом раздался звон металла о пол, воздух шевельнулся, словно от движения тяжелого предмета. Будто кто-то взмахнул дубиной или… молотом.

В тот самый момент, когда слово «молот» возникло в уме узника, то, что оно означало, ударило по верхушке кола в раструбе сапога.

Лицо с повязкой на глазах качнулось вперед. Граф пронзительно закричал, потом стиснул зубы, словно сдерживая боль. Из угла его рта потекла струйка крови.

Орудие пытки продвинулось еще чуть-чуть вглубь, прокладывая себе путь среди плоти и костей. Кол раздавил и разорвал все, что оказалось у него на пути.

Это была такая мука, что, если бы граф мог, он, не раздумывая, собственными руками отрезал бы себе ноги, лишь бы избавиться от нее. Он почувствовал, что кто-то мочится ему на спину, потом к моче добавился кал. Но сейчас ему было так плохо, что он не чувствовал унижения. Невыносимая боль пронзала его тело от ступней до паха. Он уже не мог понять, где кончаются ноги и начинается железный сапог.

— Скажите, и вы перестанете страдать, — прозвучал голос славянина. В этом голосе не было ни капли сострадания.

— Я скажу все, что вы хотите, — ответил узник. Он дышал тяжело, словно лошадь во время бега.

— Тогда ответьте, что вы знаете о книге под названием «Утер Венторум»?

— Она служит для того, чтобы вызывать ангелов… — ответил граф. Он даже не пытался лгать.

— Как вы об этом узнали?

— От некоего Вивьена де Нарбона… Он написал мне об этом в письме несколько месяцев назад.

В глубине комнаты зазвучали голоса — шумно, но приглушенно.

— Какие у вас отношения с этим человеком?

— Я с ним никогда не встречался и не знаю его. Он первый разыскал меня и начал мне писать.

— Чего хочет от вас Вивьен де Нарбон? И как в этом участвует Игнасио из Толедо?

— Вивьен хочет, чтобы я купил у него эту книгу, «Утер Венторум». Я послал Игнасио из Толедо приобрести ее для меня. Этого потребовал Вивьен де Нарбон, не знаю почему.

Голоса стали громче.

— Снова появился купец из Толедо! Он хочет соединиться с товарищем! Они хотят сбежать вместе с книгой!

— Тихо! — разнесся по тюрьме низкий и гулкий голос славянина. — Где скрывается Вивьен? Говорите, граф!

— В монастыре Святого Михаила у Плотины, — с оттенком набожности произнес граф.

Его виски блестели от пота, кровь бешено стучала в них. Скоро он перестанет страдать. Слава Господу за это!

— Вы клянетесь в этом своей честью? Клянетесь своей жизнью?

— Поклянусь всем, чем вы захотите! Святой Михаил у Плотины! А теперь, умоляю вас, освободите мои ноги.

— Как желаете, граф. Ваши страдания закончились, — ответил славянин.

Скало блаженно улыбнулся, и повязка была сорвана с его глаз.

Глава 23

На рассвете Игнасио, Гийом и Уберто сели на корабль, направлявшийся во внутренние области Италии.

Судно снялось с якоря, вместе со множеством других кораблей и лодок миновало подвижной мост Риальто и, оставив за кормой Венецию, вошло в воды притоков реки По. Этот корабль был освобожден от таможенных сборов и потому двигался без остановок, за что его и выбрал Игнасио.

Уберто, который раньше никогда не бывал на корабле, ходил по палубе, бросая во все стороны любопытные взгляды и слушая грубую речь моряков.

— Где мы сойдем на берег? — спросил он у Игнасио, который ходил рядом с ним.

— Этот корабль везет соль в Павию, — ответил купец. — Там мы и сойдем, а дальше поедем верхом на северо-восток, пока не доберемся до нашей цели.

Кивая ему в ответ, мальчик смотрел уже в сторону корабельного носа, где стоял, опираясь о фальшборт, Гийом. Француз выглядел печальным, но иногда во взгляде вдруг вспыхивал бешеный гнев, словно его мучили какие-то воспоминания и причиняли столько боли, что их невозможно было прогнать.

Игнасио угадал мысли Уберто, положил руку на плечо мальчика и сказал:

— Рано или поздно Гийом расскажет тебе о своей жизни. Тогда ты все поймешь.