Проданы в понедельник - [2]

Продаются двое детей

У Эллиса перехватило дыхание.

Он опустил фотокамеру.

На самом деле такие слова не должны были его шокировать. Слишком много людей пока еще не оправились от биржевого краха 29-го года. И ежедневно кто-то отсылал своих детей к родственникам, а кто-то бросал их у дверей церковных приходов, интернатов и приютов для сирот – в надежде на то, что там их отпрыски будут содержаться в тепле и сытости. Но чтобы продавать детей?! Такой вариант придавал и без того страшному времени еще больше мрака и безысходности.

Имелись ли у этих мальчиков еще братья, которых их родители могли бы содержать и дальше? Грозила ли им разлука?

И вообще – умели ли они читать? Понимали ли смысл этого объявления? В голове Эллиса, как всегда, завертелись вопросы – но уже без тех предположений, которые он сделал бы раньше.

Да чего уж греха таить! Еще лет пять тому назад, когда ему было всего двадцать и жил он в Аллентауне, под отчим кровом, Эллис частенько грешил поспешными выводами. Но с тех пор улицы Филадельфии научили его: мало вещей способно привести человека в большее отчаяние, чем неутоленная потребность в еде. Доказательства? Достаточно было понаблюдать за тем, что происходило в любой очереди за бесплатным питанием, когда половники начинали соскребать суп со дна последней кастрюли.

– Чой-то у вас там, мистер? – указал на странную штуковину в руках Эллиса старший из мальчиков.

– Это? Это моя фотокамера.

На самом деле это было не совсем так. Фотокамера принадлежала газете «Филадельфия Экземайнер». Но в этой ситуации Эллис посчитал любые уточнения излишними.

Младший из мальчишек что-то прошептал на ухо старшему, и тот снова обратился к Эллису (словно выступал в роли переводчика для брата):

– Это ваша работа? Делать картинки?

Увы, освещение всякой ерундистики в колонке «Наше общество» не представлялось Эллису достойной работой. Не такой он видел свою карьеру. И не об этом мечтал. То ли дело – настоящее репортерство! А с его нынешним занятием справился бы любой дурак.

– Пока да, – ответил Эллис ребятам.

Паренек постарше серьезно кивнул и пульнул в консервную банку новый камушек. А младший прикусил свою обветренную нижнюю губу с наивно-невинным видом – под стать выражению глаз. Они не выказывали ни намека на то, что мальчик сознавал, что сулило ему будущее. Может, это было и неплохо?

Да как сказать… Если дети, усыновленные в младенческом возрасте, имели все шансы на обретение настоящей семьи, то с подростками обстояло иначе. И ни для кого не являлось тайной, за что именно ценили их «приемные родители». Девочек – как нянечек, швей, домработниц. Мальчиков – как помощников на фермах и полях и будущих рабочих на фабриках или в угольных шахтах.

Но, может, этих двух парнишек еще было не поздно спасти? По крайней мере, попытаться им помочь.

Устремив взгляд на передние окна, Эллис поискал глазами хоть какие-то признаки движения в доме. Но за грязными разводами на стеклах ничего видно не было. Эллис напряг слух и обоняние, попытался уловить позвякивание кастрюлек и чугунков или аромат кипящего рагу – любой знак, указывавший на присутствие матери дома. Но в воздухе разносилось только отдаленное кряхтение трактора, да запах вспаханной земли. Реальность побудила Эллиса к здравомыслию.

Что он, собственно, мог сделать для этих мальчишек? Убедить их родных, что им стоило поискать другой, лучший вариант? Какой? Пожертвовать им несколько баксов? Так он и сам с трудом оплачивал аренду…

Оба мальчика теперь смотрели только на него – словно ждали, когда Эллис заговорит. Он отвел глаза от таблички. И порылся в мозгу в поиске слов, действительно имевших смысл. Но найти их у него не вышло.

– Вы, ребята, берегите себя…

Под их дружное молчание Эллис с неохотой развернулся. Стрельба камушками по ржавой банке возобновилась, а когда он возвратился на проселочную дорогу, резко стихла.

Впереди, в пятидесяти ярдах, «Модель Т», когда-то спасенная Эллисом со свалки, поджидала его с открытыми окошками. Ее радиатор больше не шипел и не брызгал паром. Но и обстановка, окружавшая Эллиса, тоже почему-то переменилась. Бескрайние поля, покосившиеся изгороди… Еще несколько минут назад он находил их восхитительными и интересными объектами для своей личной фотоколлекции. Подходящим способом скоротать время, пока мотор охлаждался от августовской жары. А теперь эти пейзажи дохнули на него терпким душком очередной трагедии, ему, увы, не подконтрольной.

Усевшись в свой драндулет, Эллис бросил на сиденье камеру (несколько резче, чем следовало) и отыскал флягу с водой. Заправив радиатор, он перевел рычаг переключения передач и повернул ключ. Затем вернулся к капоту, вставил кривой стартер в храповик коленвала и с силой прокрутил ручку на один оборот. Потом еще на один, и (слава Богу!) его седан ожил.

Уже сидя за рулем, Эллис смахнул с головы шляпу и тронулся в путь – как никогда желая поскорее вернуться в город. Через сорок пять минут он будет в совершенно ином мире!

Карта, расстеленная на его куртке, на пассажирском сиденье, затрепетала под струйкой ветерка, ворвавшегося в салон. Как раз сегодняшним утром эта мятая страница с пометками и обведенными в кружочки населенными пунктами привела Эллиса к месту его последнего «воодушевляющего» задания: выставке рукодельных работ Пенсильванского благотворительного женского общества под эгидой супруги самого мэра Филадельфии! Большинство вышивок, безусловно, впечатляло, но про себя Эллис чертыхался и роптал при каждом щелчке затвора. То, что пришлось работать в воскресенье, сильно подпортило парню настроение. А ведь ему еще предстояло проявлять снимки и кропать статью, крайним сроком сдачи которой было утро понедельника. Вот тебе и выходной день!