Проданная замуж - [58]

На следующий день я по-прежнему чувствовала себя слабой, но уже могла садиться на кровати, опираясь на подушки.

Ближе к обеду Кара спросила, не хочу ли я посидеть во дворе на солнышке. Я кивнула, и тетя помогла мне подняться с кровати. Комната вертелась и плыла перед глазами, и я щурилась, пока мы шли к выходу. Я попыталась сфокусировать взгляд на дереве, что росло во дворе, но оно все не желало стоять на месте, раскачиваясь то вправо, то влево. Я вцепилась в руку Кары, чтобы удержать равновесие.

— Обопрись о стену, пока я схожу за креслом и поставлю его под деревом, — сказала Кара.

Я прижалась к стене и уперлась в нее головой, но даже эта монолитная опора шевелилась. Схватиться было не за что, и я почувствовала, что падаю на землю, но тут рядом со мной оказалась Кара, и я каким-то образом осталась стоять. Тетя взяла меня под руку и помогла сесть в кресло. Я откинулась на подушки и подняла взгляд к зеленой листве, сквозь которую пробивались лучи уже не утреннего, но еще и не полуденного солнца. Голова раскалывалась, и я закрыла глаза, желая, чтобы все вокруг меня прекратило наконец двигаться.

— Чего бы ты хотела поесть? — спросила Кара.

От удивления я даже открыла глаза. Мне никогда еще не задавали такого вопроса: я всегда просто ела то, что давали. Перед глазами сразу же возникла тарелка с картошкой фри, увенчанная томатным соусом. Я уже сто лет не ела картошки фри.

— Я бы с удовольствием поела картошки фри.

— Картошка фри? Что это?

Я объяснила, как ее жарить, и Кара сказала:

— Хорошо, попробую приготовить.

Спустя недолгое время в воздухе распространился восхитительный запах жарящейся картошки, и у меня потекли слюнки. Я не могла дождаться, когда положу в рот первый кусочек.

— Надеюсь, ты имела в виду это, — сказала Кара, вручая мне тарелку с чем-то, что выглядело как картошка фри и пахло как картошка фри.

Вкус оказался не совсем таким, как я ожидала, но я объяснила это отсутствием томатного соуса. Картошка была очень вкусной, и я попросила добавки, однако Кара ответила, что пока это все, потому что доктор велел не давать мне слишком много еды в первый день. Тетя дала мне стакан воды и велела отдыхать. Я проспала большую часть дня, а вечером меня разбудил Афзал.

— Становится холодно, — сказал он. — Давай перебираться в дом.

Голова кружилась не так сильно, как раньше. Я замерзла, но дошла до дома без посторонней помощи.

Тем вечером Афзал уехал домой, но сказал, что на следующий день вернется. И вернулся.

* * *

— Сегодня я заберу тебя домой.

Теперь меня это не пугало. Мать сказала, что через несколько недель мы улетим в Шотландию. Я знала, что эта мысль поможет мне выдержать все что угодно.

Вечером я уехала с Афзалом. Когда мы подъехали к дому, тот выглядел иначе: был чище и ярче. Едва успев переступить порог, я уловила запах картошки фри, и, как только я села, девочка лет десяти поднесла мне тарелку. Комната выглядела не такой мрачной и серой, как раньше; на полу лежал красный ковер, и пахло ладаном.

На стульях и на кровати сидели люди и смотрели на меня. Некоторых я узнала, например Хатифа и Фозию. Здесь были в основном женщины. Все кивали мне, когда я переводила на них взгляд, но это было странно, потому что я не знала, кто они.

Вошел Акбар, дал мне стакан воды и сказал:

— Если тебе что-нибудь понадобится, скажи Афзалу.

Тарелка картошки фри, приготовленной кем-то другим? Кто-то убрал в доме вместо меня? Мне предлагают попить и спрашивают, чего я хочу? Так можно и потерпеть несколько недель. Я скоро вернусь в Шотландию. Лишь присутствие Афзала и то, что он делал со мной в спальне, угнетало меня.

В течение нескольких следующих дней у меня сложился определенный жизненный уклад. Утром я просыпалась, принимала душ и ждала, пока живущая по соседству Фозия принесет завтрак. Афзал каждый день говорил, что любит меня, и каждую ночь причинял боль.

Я теперь ненавидела ночи. На закате я молила солнце немножко дольше задержаться над горизонтом, а сверчков — не затягивать свою песню, возвещая о наступлении ночи. Потому что ночью я оставалась наедине с Афзалом. Он прикасался ко мне там, где мне не нравилось, а потом залезал на меня и делал больно. Я думала, что он наказывает меня за какой-то проступок; впрочем, я привыкла к наказаниям ни за что. Справившись, Афзал скатывался с меня и засыпал, а я отворачивалась от него и плакала.

Мысль о возвращении в Шотландию помогала мне не падать духом и мириться с новой обстановкой. Через четыре дня после моего возвращения в дом Афзала мать приехала меня навестить. У нее были новости из дому: Ханиф родила девочку. Также мать рассказала Манцу о моем замужестве. Она побыла в доме десять минут, а потом велела мне собираться, потому что намеревалась забрать меня домой. Примерно через неделю мы должны были улететь в Глазго.

По дороге домой мне с трудом удавалось сидеть спокойно. На этой неделе мать собиралась заказать обратные билеты, и мы говорили о том, чтобы никому не сообщать, что мы уезжаем. Мать также сказала, какие вещи мне паковать.

Вернувшись в дом матери, я пошла в туалет и обнаружила, что у меня начались месячные. Я попросила у матери прокладку.