Пробуждение Зеркала - [33]

— Слав, ты лучше в глайдере посиди. — Княжич слышал от старших: человеческий глайдер — единственное, что может защитить от магии СерИвов. Отчего-то она не проникает сквозь его корпус.

— Не учи меня жить. — Телохранитель прислонился к машине, настороженно поглядывая по сторонам. Над верхушками деревьев виднелись остроконечные снежные шапки, а понизу — трава да недвижная стена леса.

Княжич сосредоточился, несколько раз глубоко вздохнул — и запел. Это не была убийственная Кеннивуата-ра; на что она здесь? Он пел Лавикуоно-ри — песню разведчика и наблюдателя. Мягкий, в меру низкий голос Домино отлично годился для охотничьих песен СерИвов, особенно для мирной, дружеской Лавикуоно-ри. Ровный, с редкими переливами звук растекся по широкой поляне, просочился сквозь полог листвы, волной покатился сквозь лес. Не хватило дыхания: Дэсс оборвал песню, с невольным всхлипом втянул в легкие воздух. Снова запел. Как трудно человеку держать этот напряженный, порой вибрирующий звук! А ведь Домино пел в передаче на видео, глотка у него тренированная.

Княжич передохнул и опять завел песню-приманку, на которую собираются самые разные твари. Сбегаются, скачут, ползут издалека, привлеченные магическим пением. Лавикуоно-ри примиряет их всех и лишает страха, оставляя лишь желание найти источник звука.

На поляну, припадая к земле, выскользнула осторожная водяница — черный зверек со смешными широкими лапами. Водяница живет в ручьях и речках и не любит выходить на сушу. Для Дэсса сделала исключение. Не всколыхнув ни листа, гордо выступил лысый хохотун — с ног до головы покрытый длинной шерстью, а лысым названный за крохотную проплешинку на лбу. Переваливаясь на кривых лапках, стайкой выбежали большеухие подкормыши — несуразные, недоделанные Ханимуном зверьки, которые побираются на пиру более крупных хищников. С хрустом проломился сквозь кусты шарообразный брюхан; ленивей зверя не сыскать, а тоже притащился, толстяк. В траве шныряла какая-то мелочь, которую было трудно узнать по мелькающим спинкам.

Дэсс пел.

Сильная рука вдруг пережала ему горло, Лавикуоно-ри оборвалась.

— Я убью тебя, — рыкнул Мстислав.

Дэсс рванулся; без толку.

Зверье на поляне замерло: ушастыми столбиками встали подкормыши, застыл с поднятой задней лапой хохотун, тряпкой распласталась по земле водяница, похожий на шар брюхан поджался и стал меньше ростом.

— Вот прямо сейчас и убью, со всей твоей магией!

Прыснули под защиту деревьев подкормыши, с криком, похожим на гогот пьяной компании, метнулся прочь хохотун. Черной молнией ускользнула водяница, по ее следу заколыхался медлительный брюхан.

Мстислав чуть ослабил хватку, позволив дышать.

— Я — и без того — твой — раб, — раздельно проговорил он, встряхивая Дэсса при каждом слове, чтобы лучше дошло. — С меня — хватит! — Он оттолкнул княжича, бросив его во влажную холодную траву.

Дэсс перекатился, вскочил. Мстислав держал лучемет стволом книзу и явно не собирался никого убивать.

— Что тебе не так?

— Твоя магия. Она подчиняет не только зверей.

— Я советовал посидеть в глайдере; он бы тебя защитил. А ты что сказал?

Мстислав понурил голову.

— Я больше не буду петь при тебе, — пообещал Дэсс, видя, как он расстроен.

Телохранитель махнул рукой, словно говоря: «Это ничему не поможет». Княжич обвел взглядом опустевшую поляну и снял очки. Сразу же будто наполовину ослеп, однако ночь вновь обрела привычные оттенки, и жуки-сладкоежки снова засветились зеленым.

— Слав, я плохо пел. С большим трудом и с паузами. Наши песни — не для человеческой глотки.

— Однако у тебя отменно получилось, — мрачно отозвался Мстислав. — Если все ставшие людьми СерИвы сохранили эти способности… это оружие… — Он примолк, поразмыслил. — Надеюсь, что нет. Смотри: пересадка личности в чужое тело подразумевает частичную перестройку мозга; человек приобретает чужую память и одновременно сохраняет свою. Своя оказывается подчиненной, поскольку в перестроенном мозге главенствует личность СерИва. Однако прежняя личность жива, сопротивляется захватчику и всячески ему вредит. Быть может, она не позволяет СерИву петь эти песни?

— Я-то могу.

— У тебя нет памяти Домино. И его память — его личность — тебе не мешает.

Дэсс вдруг почувствовал, что продрог на сырой поляне, и забрался в салон глайдера.

— Как по-твоему, — спросил он, когда Мстислав тоже занял свое место и поднял машину в воздух, — почему память Домино не сохранилась?

— Твой бог услышал мои молитвы и прикончил гада, но сберег оболочку мне на радость.

— А если серьезно?

— Серьезно я знаю одно: во время переселения тебя похитили. Твои родичи что-то успели, а чего-то не смогли. Видимо, оттого и произошел сбой: твоя личность подавила Домино целиком и полностью.

Дэсс посидел, разглядывая открывшийся взору Тэнканиока-ла — море буйных огней на равнине — и мерклые звезды над ним. Город приближался, разрастаясь.

— Слав, мы так и не выяснили, зачем нужно это переселение. Может, поискать Касса? Или поговорить с приятелями Домино? Один из них — точно СерИв.

— И близко не подпущу. Хватит нам стычки со стражей. Ты открыто встал на сторону людей, и тебя поторопятся убрать, чтоб не вредил.