Пробудившие Зло - [23]

— Это что? Соль?

— Соль, — утвердительно проскрипел старик, — первое дело против всякой нечисти! Ежели круг себя соляную дорожку насыпать — никакая адская тварь не доберется!

— Помните, пацаны, как в прошлом году мы в киноху на Вия ходили? — не к месту спросил Кучерявый. — Там тоже этот… Ну, как его? О! Хома! — наконец вспомнил Андрюха. — Так он от ведьмы тоже кругом защищался, только он его не солью, а мелом на полу рисовал.

— Можно и мелом, — согласился старик. — Только для такого круга хоть крупица веры должна быть, иначе не сработает. А вот соль работает всегда и везде! — с видом заправского знатока, пояснил Сергей Филимонович. — Так, Ленька, давай тоже подходи!

Когда вся соль была израсходована, старик с сожалением произнес:

— Эх, соли бы побольше, да и без того лошадку перегрузил — старенькая она у меня…

— А поможет? — испугался Кучерявый.

— Должно помочь, — обнадежил перепуганного школьника Сергей Филимонович. — Но, если что-то странное заметишь — сразу ко мне!

— Хорошо, Сергей Филимонович, — пообещал мальчишка.

— Ленька! — крикнул сторож. — Во теперь можешь смело закапывать!

Обрадованные мальчишки принялись споро забрасывать чадившую яму землей.

— Еще бы плитой тяжелой привалить, да зацементировать на совесть, — утрамбовывая выросший могильный холмик, сокрушался сторож. — Только кто же мне кран выделит? Ладно, больше сотни лет спокойно пролежал, дай Бог еще сотню таких дурней не сыщется!

— Сергей Филимоныч, мы же пообещали… — заикнулся Алик.

— И я от своего обещания тоже не отказываюсь — рот буду держать на замке! А вам всем советую забыть это все как дурной сон.

— Забыли уже, Сергей Филимонович! Правда, пацаны? — сказал Леньчик.

Мальчишки понуро кивнули.

— Ну, тогда брысь с глаз моих! — распорядился сторож, собирая опустевшие мешки.

Второй раз мальчишкам повторять не пришлось — их словно ветром сдуло с заброшенного кладбища. Старик покачал им вслед головой, а затем, достав кисет с махоркой и свернув «козью ногу», с удовольствием закурил. С неупокоенным духом чернокнижника на какое-то время было покончено. А вот что делать с книгой и кольцом старик еще не решил. Если о кольцах «Вестников Смерти» он знал лишь понаслышке, то возможности подобной колдовской книги он некогда «имел счастье» наблюдать воочию. Старик поглубже затянулся крепким табаком — события тех далеких дней разбудили не самые лучшие воспоминания…

Глава 4

Москва 1939 г.

Возле распростертого на грязном, заплеванном паркете истерзанного тела стояли двое.

— Забавно, — простуженным голосом произнес один из них — худой нескладный старик, поправляя желтовато-мутный мениск монокля, поблескивающий в его правом глазу. — Весьма и весьма забавно, — вновь повторил он, теребя длинными узловатыми пальцами седую бородку-эспаньолку. — Даже не знаю, что вам сказать по этому поводу, драгоценный вы мой. — На вытянутом костистом лице старика, обтянутом пергаментно-желтой кожей с проступающими то тут, то там «печеночными» пигментными пятнами, лежала «печать» крайней степени изумления. Таким озадаченным престарелого профессора медицины уже давно никто не видел.

— Лазарь Евстафьевич, неужели совсем никаких предположений? — Собеседник профессора — тучный коренастый мужчина лет пятидесяти, тяжело отдуваясь, сдвинул на затылок форменную фуражку с бирюзовым околышем и промокнул скомканным носовым платком абсолютно лысую и круглую, словно бильярдный шар голову, покрытую крупными бисеринками пота.

— Представьте себе, Дорофей Петрович, ни-ка-ких! — Виновато развел руками старик.

— Я не могу в это поверить, Лазарь Евстафьевич! Ведь вы же светило мирового уровня! — Милиционер оттянул жесткий воротничок кителя с тремя металлическими синими «шпалами» на бирюзовых петлицах и потер широкой ладонью побагровевшую шею. — Если не вы, то кто же?

— Я тоже, знаете ли, нахожусь в полном смятении чувств, товарищ лейтенант…

— Вообще-то капитан милиции, что равно армейскому подполковнику [2], — без «задней мысли» поправил профессора Дорофей Петрович, но старик отчего-то обиделся.

— Мне без разницы! — вспылил он, нервно дернув щекой. Монокль выпал из его глаза, и закачался на тонкой золотой цепочке, пристегнутой к лацкану старомодного пиджака. — Я не разбираюсь в ваших этих… чинах. — Тонкие бескровные губы профессора презрительно скривились. — Так же, как и вы ни черта не смыслите в ученых степенях и званиях…

— Лазарь Евстафьевич, дорогой! Извините великодушно — ни в коей мере не хотел вам досадить! — виновато расшаркался Дорофей Петрович.

Старик порывисто схватил качающийся монокль и вернул его на прежнее место. Взглянув на простоватую рабоче-крестьянскую физиономию капитана сквозь выпуклую стеклянную линзу монокля, профессор решил сменить гнев на милость.

— Вижу-вижу, что раскаиваетесь, — беззлобно проворчал старик. — Только впредь себе этого не позволяйте, молодой человек!

— Как скажете, Лазарь Ефстафьевич, как скажете, — поспешно произнес милиционер. — Так что делать-то будем, профессор? — вернулся к волнующей его теме Дорофей Петрович. — Ведь покойник, не просто человек — правая рука самого наркома…

— Я узнал его, — степенно кивнул профессор, — мы встречались несколько раз. Вот только с утверждением, что это человек, я категорически не согласен. Это существо лишь внешне похоже на человека, но на самом деле таковым не является.