Проблемы культуры. Культура переходного периода - [147]

Без комчванства и рабкорчванства

Таким образом наши возможности гораздо шире. Но, сознавая наши возможности, мы должны в то же время ясно видеть степень нашей отсталости: бахвальству, чванству, комчванству, рабкорчванству не должно быть места ни в коем случае. Надо ясно и правдиво оценить то, что есть.

На днях у меня был такой опыт. Я не буду называть имен, а то опять попадешь на рабкоровскую удочку, хотя на сей раз я подковался хорошо. Дело касается автомобилей, касается резины. У нас был автопробег для испытания автомобилей и шин. Отчет о результатах испытания был послан в газету, при чем было указано, что наша резина оказалась несомненно хуже иностранной, а в некоторых случаях и вовсе непригодной. И вот, беру я газету, пока не скажу какую, но, из внимания к гостям, скажу, что не «Рабочую Газету». Я не зарекаюсь, может быть, я эту газету потом и назову; пока же только производится подготовительная рекогносцировка. (Смех.) Что же напечатали в этой газете? Да напечатали, что наша резина нимало не хуже иностранной, а во многих случаях даже превосходит ее. (Смех.) Я видел и рукопись и фельетон, напечатанный в газете. В рукописи было сказано: наша резина хуже иностранной, а в некоторых случаях и вовсе непригодна. А там сказано: наша резина не хуже иностранной, а в некоторых случаях даже превосходит ее. По-моему, товарищи, это – сплошное бесстыдство. Конечно, мы живем в социалистическом государстве, телесные наказания у нас отменены, телесные наказания – позор, но если бы можно было вообще допустить телесные наказания, то именно за этакие штучки. Потому что обманывать себя, обманывать собственное общественное мнение, – значит губить дело социализма. Конечно, вам будут приводить тысячи всяких оправданий. Скажут, нельзя, чтобы за границей об этом знали, что это имеет, мол, и военное значение, и всякое другое. Вздор, вздор! Резину не скроешь. Иностранцев у нас сколько угодно. И иностранец возьмет нашу резину, повезет ее в лабораторию и оценит ее, и механически и технически, со всех сторон, с полной точностью. Кого же мы обманываем? Мы обманываем нашего рабочего, который читает, обманываем работницу, обманываем самих хозяйственников, которые руководят нашей промышленностью. Мы обманываем крестьян, обманываем армию, – самих себя обманываем. И тем самым губим дело социалистического строительства. Надо каленым железом выжигать эту нашу лживость, хвастовство наше, которыми подменивают реальную, упорную, беспощадную борьбу за поднятие нашей техники и нашей культуры. В этом и заключается задача рабкора в деле борьбы за качество продукции.

Слабые стороны наших газет

Я бы хотел, товарищи, прибавить еще только два слова относительно того отдела, который ужасающе слаб во всех наших изданиях, газетах. Я говорю, товарищи, об отделе мирового рабочего движения. Этот отдел необходимо во что бы то ни стало укрепить и расширить. Если проэкзаменовать не только массовика-рабочего, не только массовика-партийца, но даже рабкора, – знает ли он основные факты из жизни германской или французской коммунистических партий, английских профессиональных союзов, – то я убежден, что экзамен дал бы результат плохой. И это не вина рабкора, а вина наша, – газетчиков, – я тоже к этому цеху немножко принадлежу и беру на себя тоже часть вины. Если вы возьмете, товарищи, коммунистическую печать довоенную, дореволюционную, – по тогдашнему социал-демократическую, – то там этому отделу отводилось несравненно больше места. И передовые элементы рабочего класса воспитывались не только на собственном внутреннем политическом опыте, но, поднимаясь вверх, врастали в жизнь мирового рабочего класса. У нас в этом отношении дело обстоит сейчас гораздо хуже. Конечно, тут есть большие объективные причины: больше дела стало, стали строить новое хозяйство, поднимать миллионные массы вверх. Силы, внимание поглощены внутренним строительством, но все же сейчас не восемнадцатый, не девятнадцатый, даже не двадцать второй год, а двадцать шестой. 8-часовой рабочий день у нас есть как основная предпосылка духовной культуры рабочего класса. Можно учиться, есть свободное время для самообразования. И 8-часового рабочего дня мы, разумеется, ни в коем случае сдавать не собираемся. Наоборот, нам надо поднимать технику так, чтобы при повышении производительности труда иметь возможность через годы перейти от 8 часов труда к 7 часам, потом к 6, 5 и т. д. Но пока что мы имеем 8-часовой рабочий день, как одно из драгоценнейших завоеваний Октябрьской революции и как важнейшую предпосылку для поднятия культурного и международно-политического уровня нашего рабочего класса.

Больше внимания мировому рабочему движению

Мы слишком зависим от мировой революции, от европейской революции, чтобы осмеливаться поворачиваться к ней спиной. Надо, чтобы конкретные факты из жизни рабочего класса внедрялись газетами в сознание наших передовиков; чтобы они искали в газете знакомых фигур, чтобы они следили за деятельностью, скажем, парламентской фракции немецкой коммунистической партии, за изменением политики, за радикализацией, за поворотом влево английских тред-юнионов; чтобы передовикам-рабочим, а через них и более широкой рабочей массе были понятны приливы и отливы в европейском и мировом революционном движении. Нельзя по отношению к мировой революции ограничиваться одним голым ожиданием. Я думаю, те из вас, которые занимаются местной агитацией, не раз замечали, что, когда говоришь массе о европейской революции, она позевывает, она не чувствует ее, не ощущает ее внутреннего развития, и слова о европейской революции превращаются для нее в пустую фразу. А между тем это совсем не фраза: европейская революция растет, но у нее есть свои приливы и отливы, свои ошибки и свои успехи. На этом опыте складываются руководящие слои рабочего класса. За этим процессом надо следить, и следить за ним обязана в первую голову рабочая печать. Рабкоры должны добиться того, чтобы немецкие и французские рабкоры заняли в нашей печати соответствующее место, чтобы была подлинная международная перекличка рабкоров по основным вопросам нашего хозяйственного строительства и мировой пролетарской революции. Никакой односторонности, никакой узости и цеховой замкнутости рабкору допустить нельзя ни в одном вопросе, начиная с мороженого мяса и юбки-клеш и кончая европейской революцией. Вот, товарищи, на этом маленьком промежутке – между юбкой-клеш и мороженым мясом и мировой революцией – разрешается круг интересов рабкоров. И только тот рабкор достоин имени рабкора, который стремится охватить все это разнообразие интересов и всю сложность борьбы и культуры во всем мире. (Бурные аплодисменты.)