Проблема верволка в средней полосе - [2]

Дальше – вот он выходит на околицу, и открывается прогретый солнцем сосновый лес, река с плывущей лодкой или разрезанное дорогой поле – и куда ни пойди, всюду будет замечательно: можно развести костер, можно даже вспомнить детство и полазить по деревьям. Вечером, на попутных машинах – к электричке.

А что вышло? Сначала – пугающая пустота заброшенных деревень, потом такая же пугающая обжитость обитаемой. В итоге ко всему тому, чему нельзя было верить, добавилась еще одна вещь – цветная фотография из толстой ободранной книги с подписью, где упоминалась «старинная русская деревня Коньково, ныне – главная усадьба колхоза-миллионера». Саша нашел место, откуда был сделан понравившийся ему снимок, и удивился, до чего разным может быть на фотографии и в жизни один и тот же вид.

Мысленно дав себе слово никогда больше не поддаваться порывам к бессмысленным путешествиям, Саша решил хотя бы посмотреть этот фильм в клубе – в Москве он уже не шел. Купив у невидимой кассирши билет, – говорить пришлось с веснушчатой пухлой рукой в окошке, которая оторвала билет и отсчитала сдачу, – он попал в полупустой зал, отскучал в нем полтора часа, иногда оборачиваясь на прямого, как шпала, пенсионера, свистевшего в некоторых местах (его критерии были совершенно не ясны, но зато в свисте было что-то залихватски-разбойничье и одновременно грустное, что-то от уходящей Руси), потом – когда фильм кончился – поглядел на удаляющуюся от клуба прямую спину свистуна, на фонарь под жестяным конусом, на одинаковые заборчики вокруг домов и пошел прочь из Конькова, косясь на простершего руку и поднявшего ногу гипсового человека в кепке, обреченного вечно брести к брату по бытию, ждущему его у шоссе.

Теперь было пройдено уже три километра, в дорогу успела втечь другая – и за все время ни одна из проехавших мимо машин даже не притормозила. А они шли все реже – последнего грузовика, который своим сизым выхлопом окончательно развеял иллюзии, Саша дожидался так долго, что успел забыть о том, чего он ждет.

– Пойду назад, – вслух сказал он, обращаясь к ползущему по его кеду не то паучку, не то муравью, – а то будем тут вместе ночевать.

Паучок оказался толковым насекомым и быстро слез назад в траву. Саша встал, закинул за спину рюкзак и пошел назад, придумывая, где и как он устроится ночевать. Стучаться к какой-нибудь бабке не хотелось, да и было бесполезно, потому что пускающие переночевать бабки живут обычно в тех местах, где соловьи-разбойники и кащеи, а здесь был колхоз «Мичуринский» – понятие, если вдуматься, не менее волшебное, но волшебное по-другому, без всякой надежды на ночлег в незнакомом доме. Единственным подходящим вариантом, до которого сумел додуматься Саша, был следующий: он покупает билет на последний сеанс в клуб, а после сеанса, спрятавшись за тяжелой зеленой портьерой в зале, остается. Можно было вполне прилично переночевать на зрительских сиденьях – подлокотников у них не было. Чтобы все вышло, надо будет встать с места, пока не включат свет, и спрятаться за портьерой – тогда его не заметит баба в самодельной синей униформе, сопровождающая зрителей к выходу. Правда, придется еще раз смотреть этот темный фильм – но тут уж ничего не поделаешь.

Думая обо всем этом, Саша вышел к развилке. Когда он проходил здесь минут двадцать назад, ему показалось, что к дороге, по которой он идет, пристроилась другая, поменьше, – а сейчас он стоял на распутье, не понимая, по какой из дорог он сюда пришел: обе казались совершенно одинаковыми. Он попытался вспомнить, с какой стороны появилась вторая дорога, и закрыл на несколько секунд глаза. Вроде бы справа – там еще росло большое дерево. Ага, вот оно. Значит, идти надо по правой дороге. Перед деревом, кажется, стоял такой серый столб. Где он? Вот он, только почему-то слева. А рядом маленькое деревце. Ничего не понятно.

Саша поглядел на столб, когда-то поддерживавший провода, а сейчас похожий на грозящие небу огромные грабли, подумал еще чуть-чуть и повернул влево. Пройдя двадцать шагов, он остановился и поглядел назад – вдруг с поперечной перекладины столба, отчетливо видной на фоне красных полос заката, взлетела птица, которую он до этого принял за облепленный многолетней грязью изолятор. Саша пошел дальше – чтобы успеть в Коньково вовремя, надо было спешить, а идти предстояло через лес.

Удивительно, думал Саша, какая ненаблюдательность. По дороге из Конькова он даже не заметил этой широкой просеки, за которой виднелась поляна. Когда человек поглощен своими мыслями, мир вокруг исчезает. Наверно, он и сейчас бы ее не заметил, если бы его не окликнули.

– Эй, – закричал пьяный голос, – ты кто?

И еще несколько голосов заржали. Среди первых деревьев леса, как раз возле просеки, мелькнули люди и бутылки – Саша не позволил себе обернуться и увидел местную молодежь только краем глаза. Он прибавил шаг, уверенный, что за ним не погонятся, но все-таки неприятно взволнованный.

– У, волчище! – прокричали сзади.

»Может, я не по той дороге иду?» – подумал Саша, когда дорога сделала зигзаг, которого он не помнил. Нет, вроде по той: вот длинная трещина на асфальте, напоминающая латинскую дубль-вэ, – что-то похожее уже было.