Про тайгу и про охоту. Воспоминания, рекомендации, извлечения - [63]

Стараясь скрыться от взгляда зверя, не надо забывать, что он хоть и не видит вас ещё, но уже наверняка услышал и ловит ваш запах задолго до того, как вы его обнаружите, и пытается предугадать ваши дальнейшие действия. Правда, мне однажды удалось подкрасться к лежащему лосю метров на пять. И он меня не слышал. Помогла погода – было чуть ниже нуля, мела сильная позёмка в мою сторону от лежащего зверя и здорово шумел лес. Я стоял на камусных лыжах, которые вообще не шуршат даже в мороз. Одним словом, я увидел его метров за пятнадцать и просто из интереса стал подходить, чтобы узнать насколько же зверь меня подпустит. Это была лосиха. Она лежала ко мне спиной и смотрела в противоположную сторону. Вероятно, я смог бы подойти к ней так, чтобы ткнуть её в бок концом лыжины. Однако я не стал экспериментировать, потому что неизвестно как бы повёл себя зверь после этого. Я просто приподнял лыжину и хлопнул ею по снегу. Меня поразила реакция лосихи. Она вскочила сразу, но не кинулась убегать, а внимательно на меня смотрела несколько секунд. И только после этого размашисто побежала через поляну.

Из этого следует, что можно всё-таки словно раствориться в окружающей среде, быть совершенно незаметным для зверя. Способов для этого собственно не так уж и много. Я бы назвал три – всё будет зависеть от вашего поведения, от того, как вы сумеете укрыться, и, естественно, от одежды.

Поведение охотника

Первая заповедь охотника в лесу (да и где угодно в природе!) – сохранение полной бесшумности. Зверь, как правило, передвигается практически беззвучно. Ему в этом помогают и мягкие лапы, и шерсть, которая не издаёт никаких звуков, когда задевает, к примеру, ветки или траву. Правда, в некоторых случаях животные намеренно издают какие-то звуки. Я не говорю о голосовых сигналах – крик, рявканье, предупредительный свист и т. п. Марал во время гона вызывающе ломает кусты, чтобы его было слышно всем соперникам, бобр при обнаружении опасности, ныряя, громко хлопает своим плоским хвостом по воде. Медведь, разбирая подгнившую валежину в поисках личинок насекомых, совершенно не старается уменьшить шум, им производимый – я это слышал. И тот же медведь весом в несколько центнеров может пройти по захламленной порубочными остатками лесосеке совершенно бесшумно, и ни один сучок, какая бы сухая погода в это время ни стояла в лесу, не треснет под его широкими лапами. Я сам был этому свидетелем, когда сидел на лабазе, а медведь прошёл всего в шести метрах под ним, и даже не прошёл, а словно проплыл в воздухе, не касаясь земли. Нас разделяло, повторю, всего шесть метров, и я услышал бы не то что хрустнувший сучок, но и шелест раздвигаемой травы. Я же не услышал ничего. Только один раз чуть слышно треснул сучок под его ногой. Это случилось за мгновение до его выхода на поляну из кустов – он словно предупреждал лесное население, что идёт к приваде. Зачем ему это понадобилось, я не знаю.

Итак – бесшумность, подражание зверю. Старайтесь идти по мягким, чуть сырым местам, обходя сухую траву. И зверь, и птица прекрасно отличают звуки шагов человека от звука шагов зверя. Мы и шуршим и ставим ноги по-другому. На болоте вытягивайте увязнувшую ногу так, чтобы под каблуком сапога не чавкнула грязь. Надо особенно придерживаться этих правил тогда, когда вы скрадываете зверя или птицу.

Исстари таёжные охотники применяли самодельную мягкую обувь для охоты. В Сибири это и́чиги, чирки́, на Дальнем Востоке – о́лочи. В разных районах России такая обувь и называется по-разному и различается по способам кроя и шитья. Принцип же – один. Это обувь с мягкой подошвой, а не твёрдой как у резинового или кожаного сапога. В ней действительно можно ходить совершенно бесшумно. Я в этом сам смог убедиться, когда жил и работал в Сибири, охотился в сибирской тайге. Купил себе в магазине потребкооперации в Иркутске прекрасные кожаные ичиги, хорошенько их пропитал рыбьим жиром, чтобы меньше пропускали сырости (полностью, к сожалению, от этого избавиться не удалось) и ходил в них на глухариные тока, когда в тайге было полно талой воды. Именно тогда, на глухариных токах, проявились их преимущества. Сучки и сухая трава под моими ногами совсем не хрустели, а я чувствовал ногой каждый сучок, каждую неровность земли. При этом они прекрасно сохраняли тепло, когда я надевал шерстяные носки и портянки. А вот у моего напарника, как он ни старался идти тише, ничего не получалось, потому что на ногах у него были литые резиновые болотники – треск слышен был издалека. Ну, на глухарином току это было не так уж и важно – благо петух не слышит несколько мгновений. Однако мне пришлось идти несколько десятков метров, совершенно не слыша песни глухаря, потому что подход преградил шумящий ручей. Я шёл, естественно, очень осторожно, но считаю, что кроме шума ручья шаги скрадывали и мои мягкие ичиги. Кстати, они мне служили и в алтайской тайге, но там вот ходить в них, особенно по сухим травянистым склонам в горах, было трудно – они очень сильно скользили. Приходилось даже обматывать ноги нетолстой верёвкой, чтобы не сорваться вниз по склону.