Про тайгу и про охоту. Воспоминания, рекомендации, извлечения - [47]

Собирательство у нас, охотников, в крови. Это, вероятно, врождённое. Нельзя объяснить это влечение современного человека, живущего в мире, где на каждом шагу магазины, а в них сегодня полно снеди, и свежей, и консервированной. Цены, правда, кусаются. И, тем не менее, даже те, кто сравнительно обеспечен, всё равно нагнётся за грибочком или ягодкой. Что же говорить о тех, кто всю жизнь – в селе, в деревне, в лесу. Им-то, как говориться, сам Бог повелел пользоваться дарами леса.

На Верхней Печоре я прожил почти девять лет. Посёлок Печоро-Илычского заповедника, где я работал, расположен на правом берегу Печоры. В заповеднике ни грибы, ни ягоды собирать не разрешается. Ну и охотиться, конечно. Однако тайга одинакова, что на правом берегу, что на левом. Переплыл на лодке реку и бери, сколько унесёшь.

Надо сказать, что сбор ягод и грибов в таких глухих местах не отдых, не развлечение, а работа. Порой просто тяжкий труд, который ложится фактически на плечи женщин. Попробуй-ка потаскаться за морошкой в июльскую жару по болотам, когда жрут комары да мошка, когда сил нет тащить здоровенный бидон, который никак не хочет наполняться. Ягода всё время оседает, уплотняется, а бидон тяжелеет и тяжелеет. Но кто пойдёт домой, если ягоды в нём ещё не до краёв?

Конечно, кто-то ловчее и быстрее обирает куст малины, а кто-то медленнее. Умение быстро брать ягоду сродни таланту, хотя научиться этому тоже можно, только не за один сезон и лучше сызмальства. И ползают сопливые ещё девчонки вслед за мамками да за старшими сёстрами по моховым кочкам, кормят комаров и слепней, дерут одежонку, кровенят ручонки о сучки да колючки лесные. Зато годам к тридцати из них выходят виртуозы-ягодницы. У таких, бывает, малина уже из плетушки через край сыплется, а у неопытной посудина ещё и на четверть не наполнилась.

И ведь такие малышки работают наравне со старшими в дикой вообще-то тайге, а там случается всякое.

Ульяна Лызлова из Якши мне рассказывала, как она повстречалась с медведем:

– Было мне тогда восемь лет. Ходили мы по клюкву на болото. Мама, сестра старшая и я. Мы ведь никогда рядом в одном месте не берём ягоду, хоть немного, да расходимся. Вот и я утянулась в сторонку и наткнулась на ягоды. Сколь там клюквы было! Редко так-то бывает. Кочки обсыпаны – моха не видать! Ну, я пала на коленки, кошёлку подставила спереди и давай собирать. Думаю, всех сейчас обгоню. Ничего не вижу, только ягоды, ягоды… А тут впереди и вроде бы надо мной кто-то вздохнул, засопел. Я голову-то подняла… И обмерла! Медведь! Да большущо́й такой! Стоит, сопит и на меня сверху смотрит! Я, не то что крикнуть, дышать не могу. Не знаю, не скажу, сколь это длилось-то. Только он как дал лапой по корзинке, так она и улетела! И ягодки все мои рассыпались, разлетелись! И ушёл, повернулся и ушёл. И так мне обидно стало! Собирала, собирала, а он – раз! – и нету! Так обидно было, что про страх-то свой позабыла. Начала собирать ягоду, тут меня страх-то и пробрал. Схватила корзиночку да к своим побежала. Они недалеко аукались. Вот они заахали, вот они заохали, а мать заругалась на меня и говорит: «Впредь, смотри, от нас не отбивайся!»

Каждый район, каждая местность необъятной нашей страны по-своему знамениты лесными богатствами. По всей Восточной Сибири в массе берут голубику, а в Горном Алтае её почти нет. Зато там кедрового ореха можно заготовить тоннами. В борах Верхней Печоры годами бывает невероятное количество грибов, я раньше даже не представлял себе, что такое возможно. Выражение «косой коси» полностью правдиво. Так же богата припечорская тайга ягодой, а вот кедры единичны. Хотя в Предуралье кедрового ореха понемногу всё же собирают. Кроме человека в тайге до него много охотников – и медведь, и бурундук, и кедровка. Эта птица очень много растаскивает ореха, обрывает шишки, которые ещё не собираются падать с веток.

Кедровый орех

Сибирский кедр растёт, как видно из его названия, по всей Сибири, от Урала до Дальнего Востока. Местами его можно встретить и в Предуралье, с европейской стороны. На юге Хабаровского края и в Приморском растёт кедр корейский, а по каменистым россыпям высокогорий Восточной Сибири – кедровый сланец, или сланик, стелющийся кустарник, заросли которого почти непроходимы. У корейского кедра шишка крупная, орехи большие и с очень твёрдой скорлупой. Шишки кедрового сланика, напротив, небольшого размера, а орешки мелкие. Самый лучший орех дает кедр сибирский, который правильнее называть сибирской кедровой сосной. У него орехи с тонкой скорлупой, а урожайность очень высокая – до тонны орехов с гектара в хороших припоселковых кедрачах. Сибирский кедр – дерево, тяготеющее больше к горам, но растёт и в равнинных частях Сибири, а также прекрасно чувствует себя и в культуре. В посёлке Печоро-Илычского заповедника растёт изрядное количество кедров, посаженных больше сотни лет тому назад. Плодоносят они ежегодно, но не обильно. Это ведь ветроопыляемое дерево, а для хорошей завязи надо, чтобы кедры росли достаточно тесно и на больших площадях.

Мне приходилось заготавливать кедровый орех только в Горном Алтае, где годами кедровые массивы очень продуктивны. В прителецкой тайге (горы, примыкающие с юго-запада к Телецкому озеру) один промысловик с женой и дочерью за полтора осенних месяца заготовил около 15 тонн кедрового ореха. И, говорят, там это не предел.