Про людей и звездей - [58]
– А ты почему домой не идешь? Материал про расчлененную девочку в номере уже стоит… Или ты уже на субботний шарашишь?
– Ага, на субботний. Такой, понимаешь, шедевр ваяю, обрыдаться можно.
– И что за шедевр?
– Помнишь, недели две назад Алиджан молодежный десант в Каракалпакии высадил?
– Помню, конечно. Фактуру про детство певицы Аксу послал добывать. Я еще тогда возмущалась, что светскую тему стажеркам из отдела спецкоров отдали.
– Теперь можешь перекреститься, что не тебе привезенный ими бред править надо. Хочешь прочесть, что эти «умницы» в командировке надыбали?
Барашков щелкнул клавишами и вывел на экран заметульку в полторы тысячи знаков. Заголовок у нее был многообещающий: «Верная мечте». Далее шел рассказ о том, как, будучи еще маленькой девочкой, Аксу пасла овечек, гусей и прочую домашнюю живность, а сама мечтала о принце на большом блестящем черном автомобиле. Как рисовала себя в пышном розовом платье, а рядом – красавца незнакомца в черном смокинге. На этом фактура заканчивалась; остальную, большую часть заметки составляли рассуждения о том, что «каждая девушка, сумевшая пронести свою детскую мечту незапятнанной случайными связями до половозрелого возраста, может рассчитывать на встречу с принцем – героем ее давних грез».
– Да-а-а, – протянула Уля и дернула себя за мочку уха. – И чего тебе из этого бреда сделать надо?
– Материал на разворот.
– Ни хрена себе! Да здесь же на трехстрочную заметку – и то фактуры не наскребешь. Можно, конечно, еще абзац про то, что Аксу дочку родила, накатать. Но мы про это уже писали: и про вес, и про рост. Ну повторишь ты эту информацию, порадуешься за новорожденную, что ей не придется, как маме, гусей и баранов пасти, а дальше что?
– Перед тобой, госпожа Асеева, профессионал высочайшего класса. Будет завтра Алиджану разворот, а на нем столько соплей и умильных слез, что босс захлебнется!
– Ты ему хоть показал, что эти «звезды отечественной журналистики» привезли? Аж втроем ведь трудились!
– Показал. Он сказал: «Нормально. И не из такого говна конфетки делали. А для тебя это шанс: доказать, что ты все еще профессионал и не зря мои деньги проедаешь. Сделаешь нормальный – душевный, добрый – материал на разворот, отпущу хоть на Валаам, хоть на Соловки». Я два часа с этими тремя дурами бился – вышкрябывал, выпытывал у них хоть какие-то фактики, заставлял вспоминать, что бабушки-прабабушки, дедушки-дядюшки про Аксу рассказывали. Ведь целую неделю в деревнях, где эта певичка детство провела, тусовались! Да за это время на роман можно было материала насобирать, а они… Но ничего, Барашков – ас и Барашков даст!
– А чего это у тебя морда такая?..
– Какая «такая»?
– Ну как будто ты мстишь кому, гадость большую готовишь…
– Да ты что?! Заметно? Да, разведчика из меня не получилось бы… Ладно, раз ты такая проницательная оказалась, придется открыться. Ни на какой Валаам меня Алиджан после того, как заметка выйдет, не отпустит, а скорей всего выгонит к чертовой матери. Ну и ладно. И хорошо! У самого меня уйти духу не хватает, а половой тряпкой, о которую ноги вытирают, оставаться невмоготу. Так что этот «шедевр» будет моей лебединой песней. Кстати, мне только чуть-чуть дописать осталось. Если хочешь, подожди – я тебе первой дам почитать. А потом в кафешку неподалеку заскочим, меня там Инка Матвеева и Валерка Молотов ждут. Посидим-поговорим, кофейку попьем.
– И ты с ними встречаешься?! – Уля испуганно вытаращила глаза. – Если Алиджан узнает… Он же категорически запретил с ними контачить. Мало того что ушли, хлопнув дверью, еще и про Габаритова что не надо рассказывают.
– Так правду рассказывают-то! Жаль, не всю. Я б на их месте такой роман про наше «Бытие» накатал, все закулисье бы редакционное расписал. А чего им бояться? Что Габаритов им сделать может? У Валерки своя газета, которая через пару лет на тиражи «Бытия» выйдет, у Инки – журнал «Автоледи». Всего восемь номеров вышло, а издание уже в прибыли! И тираж от недели к неделе растет, и рекламодатели косяком прутся. Кто б мог подумать, что Инка еще и талантливой бизнесвумен окажется! Просекла, что бабы, которые за рулем, себя к особой касте причисляют, – и сыграла на этом. Выгонит меня Габаритов – к ней пойду. Или, может, к Валерке. Оба зовут. А лучше закачусь в какую-нибудь деревню и буду детские книжки про животных писать. У меня в голове знаешь сколько историй интересных? Ну все. Ты, если хочешь, сиди, а я дописывать буду. Только ключи на верстке возьми.
Уля забрала ключи и, вернувшись в обитель Гены, тихонько села в уголке. В душе у нее боролись страх прогневить босса, который может узнать о ее контакте с персонами нон грата, и желание увидеться с ушедшими пару лет назад из «Бытия» Матвеевой и Молотовым, послушать их рассказы о существовании вне «желтой» газеты, о том, как они обустраивались в своей нынешней жизни.
Уля бросила взгляд на Барашкова. Тот продолжал стучать по клавишам и улыбался при этом так, что его рыжие усы топорщились на манер двух выдранных из веника пучков.
«Надо же, веселится, – недоуменно констатировала Уля. – Интересно, над чем? Чего там вообще можно было насочинять при таком-то исходном материале? Да еще веселого? А как эта тема-то всплыла? Подобные «слюни и сопли» в «Бытии» вроде не практикуются…»
Случилось так, что три подруги одновременно оказались на отдыхе в Турции, правда, на разных курортах и в разных отелях…Их интересовали не только море, солнце, местные красоты и достопримечательности – у каждой были свои планы на отдых. Но безоблачный отпуск неожиданно обернулся опасным приключением.
У врача-стоматолога Максима Кривцова необычное хобби: он фотографирует станции московского метро поздно ночью, когда уходит последний поезд и в подземке нет ни души. Но на отпечатанных фотографиях хорошо видны тени мужчин, женщин, детей… Кривцов пытается найти объяснение этой «мистической чертовщине», обращаясь к сотрудникам метрополитена, специалистам по фантомографии, физикам-оптикам.Если бы он знал, что, рассказав этим людям о своем увлечении, он станет идеальной кандидатурой для обвинения в убийстве!Спасаясь от ареста, Максим спускается в «преисподнюю» – в московские подземелья.
Ирина Майорова, автор нашумевшего романа «Про людей и звездей», вновь вошла через служебный вход.На этот раз для того, чтобы рассказать, как профессионалы промывают мозги потенциальным покупателям, какими методами воздействия пользуются и как им помогает в этом талантливая творческая интеллигенция.В этом маленьком офисном мирке разыгрываются свои трагедии и фарсы. А если его посещает любовь, она оказывается густо замешанной на предательстве и цинизме. Но пережитая трагедия позволяет человеку вернуться к истокам.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?
В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.
Дарить друзьям можно свою любовь, верность, заботу, самоотверженность. А еще можно дарить им знакомство с другими людьми – добрыми, благородными, талантливыми. «Дарить» – это, быть может, не самое точное в данном случае слово. Но все же не откажусь от него. Так вот, недавно в Нью-Йорке я встретил человека, с которым и вас хочу познакомить. Это Яков Миронов… Яков – талантливый художник, поэт. Он пересказал в стихах многие сюжеты Библии и сопроводил свой поэтический пересказ рисунками. Это не первый случай «пересказа» великих книг.
Эта книга – история о любви как столкновения двух космосов. Розовый дельфин – биологическая редкость, но, тем не менее, встречающийся в реальности индивид. Дельфин-альбинос, увидеть которого, по поверью, означает скорую необыкновенную удачу. И, как при падении звезды, здесь тоже нужно загадывать желание, и оно несомненно должно исполниться.В основе сюжета безымянный мужчина и женщина по имени Алиса, которые в один прекрасный момент, 300 лет назад, оказались практически одни на целой планете (Земля), постепенно превращающейся в мертвый бетонный шарик.