Про коалу Ушастика - [3]

Наконец Лежебока остановился и с ворчанием полез вверх по прямому толстому стволу. Он не очень беспокоился за своё семейство, зная, что все последуют за ним. В свете луны дерево казалось серебристым и таинственным, но глаза коал ясно его различали. Лежебока лез всё выше и выше, пока не добрался до первого разветвления футах в двадцати от земли. И вдруг, отчаянно напугав его, из веток, махая прозрачными крыльями, вылетел летяга. Наверху, где было совсем темно, прохладно и пахло эвкалиптом, Лежебока остановился, пожевал несколько листьев и, решив, что они вкусные, удовлетворённо заворчал.

Через полчаса три его жены одна за другой тоже добрались до дерева и устроились каждая на отдельной ветке на порядочном расстоянии друг от друга.

Обессилев от утомительного ночного перехода, мама Ушастика чуть пощипала листву и, откинувшись на спину, поудобнее уселась в развилке ветвей. Ушастик взобрался к ней на руки, и не успела блуждающая звёздочка дважды мигнуть, как мать и сын крепко заснули.

На новом месте Ушастик начал быстро расти. Листья этого дерева ему пришлись по вкусу. Иногда вместе с мамой он спускался вниз, и они рылись в коричневой земле у подножия ствола, отправляя в рот то кусочек глины, то камушек. Это было полезно для пищеварения.

Мама показала Ушастику, что, хотя первый и второй пальчики на каждой его лапке срослись, коготки на них были разделены. Из этих коготков получилась чудесная расчёска, которой можно было удалять из быстро густеющей шубки грязь и кусочки коры. И Ушастик каждый день чистил свою шерсть.

Его живо интересовали другие обитатели леса, и он задавал множество вопросов, пытаясь разузнать всё, что можно, про опоссумов, кенгуру, солдаток, бабочек, кукабарр, сорок, голубых крапивников, зябликов, гоанн, сцинков и сов. Он быстро понял, что птицы по природе своей — друзья коал, ибо они склёвывают тех насекомых, что тоже охочи до молодой листвы. Он вслушивался в неугомонный звон сидящих на камедных деревьях цикад, которые как безумные стрекотали именно в самые жаркие часы дня. Он расспрашивал у мамы и про коал; больше всего его занимало, почему у коал нет хвоста.

— Зачем коалам хвост? — рассеянно отвечала мама.

— Но у всех, кто живёт на деревьях, есть хвост, — упорствовал Ушастик.

— Вот как! У кого же, например?

— У кольцехвостых кускусов, у летающих опоссумов, у гоанн и у птиц.

— А тебе бы тоже хотелось… тэч… тэч… иметь хвост?

— Конечно. Им можно было бы держаться за ветки, правда, мама?

— Господи, неужели тебе мало твоих когтей? Только коалы из всех животных на свете могут хватать не только первым, но и вторым пальцем на каждой лапке. Спроси хоть у папы. Тэч!

Ушастик приставал со своими расспросами и к отцу, и к каждому встречному. Но никто не мог дать ему вразумительный ответ на вопрос, почему у коал нет хвоста.

Большинство обитателей дерева считало Ушастика очень смышлёным, но чересчур уж любопытным. Сам Ушастик тоже был о себе недурного мнения… но только до той поры, пока не приключилась с ним беда.

Ему уже было девять или десять месяцев от роду, а он по-прежнему большую часть времени проводил у матери на груди или на спине. И вот однажды он решился действовать самостоятельно. Мама заснула, Ушастик слез с её спины и пополз вверх по ветке, конец которой кудрявился гроздью махровых желтовато-белых цветов. Взрослым коалам очень нравились эти цветы, но никто из них ни разу не отважился добраться туда, где они росли.

Ушастик продвинулся вперёд на целый ярд[3], когда проснулась мать.

— Вернись! Сейчас же вернись!

Но Ушастик ничего не ответил и даже не оглянулся. Он упорно полз вперёд в полной уверенности, что доберётся до цветов. Зелёная гладкая ветка была здесь толщиной всего в три четверти дюйма и совсем прогнулась под тяжестью его тела.

Мать поползла было за ним, но очень скоро ей пришлось остановиться.

— Ушастик! Тэч, тэч! Вернись! Остановись! Ты слышишь, что я тебе говорю?

И вдруг Ушастику стало страшно. Горячий ветерок налетел на дерево, закачал его ветви, заиграл зелёной листвой. А до цветов, желтовато-белых, со сладким запахом, оставалось лишь несколько дюймов. Наверху было ярко-синее небо, а внизу головокружительно далеко — земля. Страшно или нет, но Ушастик решил продолжать свой путь. Он сделает то, что ему предстоит делать ещё много раз в жизни, — он рискнёт. Крепче вцепившись в тонкую ветку, он продвинулся ещё на шаг, и ветка, казалось, совсем прогнулась под ним. Он ещё не умел, как взрослые коалы, соразмерять свой вес с тяжестью, какую может выдержать ветка. А тут снова налетел ветер. Листья заволновались, затрепетали, буйным шелестом распугивая вокруг всё живое.

Он обернулся. Крак! Хрустнула под ним ветка.

Ушастик испуганно хрюкнул и вцепился в листья. Он услышал, как вскрикнула мама, почувствовал, как царапнул его по глазу сучок, и серым беспомощным комочком полетел вниз. Он успел лишь перевернуться и — плюх! — ударился оземь.

Несколько секунд он лежал неподвижно на сухой земле, раздумывая, не пришёл ли ему конец. Каруселью кружился над ним куст. Но у коал, к счастью, очень крепкие кости, особенно кости черепа. Ушастик, разумеется, ушибся, и пребольно, поцарапался, испачкался, но все его косточки были целы и невредимы. Он встал и заковылял к подножию дерева. И тут до него донеслись звуки. Это был голос его матери. И звучал он не очень ласково. Он взглянул вверх и увидел, что, перебирая лапками, с дерева спускается мама. Она схватила его на руки, он прижался к ней, и она быстро-быстро полезла наверх, не обращая внимания на то, что порой он стукается о ствол. Вскоре они очутились у себя на ветке.