Про это - [37]

– И кто это был? – нетерпеливо спросила Дженни.

– Не знаю. Было темно. Наверно, муж целовал мои груди, а та женщина ласкала бедра.

– Целовал? – резко прервал ее Ник. – Ты сказала, гладил.

– Сначала он гладил, а потом начал целовать. Соски сильно отвердели, в них стало покалывать. В бедрах тоже начало покалывать, так как их очень нежно массировали. Скоро во всем теле защекотало и стало тепло.

– Даже в интимных местах? – хриплым от похоти голосом спросила Дженни.

– Там в особенности.

Несмотря на все неприятие этого сценария, Линн, рассказывая о том, что произошло прошлой ночью, начала возбуждаться. Было очевидно, что и остальные находятся в точно таком же состоянии. Предложив Линн прилечь на кровать, «чтобы легче было вспоминать», мучители устроились по бокам.

Ник начал медленно расстегивать ее блузку.

– Скажи мне, дитя мое, получала ли ты удовольствие от этих грешных поступков?

– Некоторое удовольствие получала, святой отец.

Стянув пониже ее лифчик, Ник обнажил возбужденный сосок, который при его прикосновении сразу отвердел.

– Когда твой муж клал руку вот сюда и стимулировал тебя вот так, испытывала ли ты некое желание? Подумай как следует, дитя мое.

– О да, святой отец. Испытывала.

– А когда та женщина клала руку на твое бедро, не желала ли ты, чтобы она передвинула ее выше, чтобы, возможно, «пощекотать»?

– Да, желала.

– Как тебе не стыдно! Сестра Дженнифер, обследуй сейчас же эту женщину и выясни, не возбудило ли ее признание.

Раздвинув ей ноги, Дженни медленно провела между ними пальцем. Когда Ник трижды ущипнул ее за сосок, а Дженни погрузила в нее палец, Линн испытала истинное наслаждение. Но эта краткая стимуляция тут же закончилась, оставив ее усилившееся желание неудовлетворенным.

– Да, святой отец, она явно возбуждена. Я думаю, ей нужно признаться в других грехах, прежде чем она искренне раскается.

– Что ж, хорошо. Скажи мне, дочь моя, был ли твой муж возбужден, когда ласкал твои груди?

– Уверена, что да. Я чувствовала, как его твердый член трется о мое бедро.

– Вероятно, вот так? – потершись о нее своим горячим, возбужденным членом, спросил Ник.

– Да, именно так.

– А та женщина? – спросила Дженни. – Она что-нибудь еще с тобой делала?

– Да. Через некоторое время я почувствовала, как она раздвигает мне ноги и начинает меня лизать.

– В самом деле? – Голова Дженни очутилась между ног Линн. – Вот так?

Когда язык Дженни начал ласкать ее набухшую плоть, Линн забыла обо всех своих опасениях. Теперь ее заботило одно – получить удовлетворение, и для этого она была готова сказать или сделать все, что от нее потребуют. Они довели ее почти до оргазма, и ей отчаянно хотелось кончить.

– Ты очень развратная девица, – зашептал ей на ухо вкрадчивый голос Ника, – если позволяешь совратить себя плотскими утехами.

Линн готова была поклясться, что Дженни, продолжая заниматься коннилингусом, одновременно ласкает рукой его член. В промежутках между фразами Ник деловито лизал ее сосок, щекоча бородой окружающие участки кожи.

– Но теперь, когда ты созналась, ты получаешь Божье благословение. М-м! Облегчение твоих мук уже близко…

Когда это облегчение наконец пришло, оно было кратким и мощным, заставив Линн корчиться и стонать от наслаждения, в то время как ее влагалище интенсивно сокращалось в такт пульсирующему клитору. Она услышала, как застонал Ник, и почувствовала на своем бедре теплую жидкость; голова Дженни опустилась возле ее колен.

Порыв страсти сменился у нее, однако, холодной яростью. Сев, она потребовала, чтобы ее развязали. Ник поспешно подчинился, и Линн проворно вскочила с постели. Сердце ее бешено стучало, но уже не от сексуального возбуждения, а от гнева.

– Вы оба поступили подло! – крикнула она. – Я же говорила, что не желаю иметь ничего общего с вашими болезненными фантазиями, но вы заставили меня в них участвовать.

– Не обманывай себя, сестра! – усмехнулся Ник. – Я знаю, что ты наслаждалась каждой минутой.

– Конечно, нет! Если вы именно так представляете себе развлечения, то вы законченные извращенцы, и я не хочу иметь с вами ничего общего.

– Успокойся, любовь моя! – взмолился Ник. – Мы можем поговорить об этом позже. А сейчас я очень хочу выпить пива.

– А я предпочла бы бокал вина, – добавила Дженни.

Линн посмотрела на них с недоумением:

– Вы что, действительно не поняли? Так вот, сейчас я собираюсь переодеться, а потом отправлюсь за покупками. Ты идешь со мной, Ник?

– Э-э… наверное.

– Ну и что это значит? – возмутилась Линн, разыскивая в ящике чистые трусики. – Ты идешь или нет?

– Ну, я думаю, у нас с Дженни еще есть одно незаконченное дело. Ты не можешь с час подождать?

Он смотрел на нее умоляющим взглядом, но Линн не дала себя обмануть.

– Я знаю, когда мое присутствие нежелательно, – тихо сказала она. – Это ведь все был обман, не так ли? На самом деле вам не так уж хотелось заниматься любовью втроем. Все, что вы хотели, – это унизить меня своими глупыми играми. Ну так этот номер не прошел!

– Линн, ты не права…

Не слушая его, Линн устремилась вниз. Выскочив на улицу и сев в машину, она с облегчением погрузилась в нормальную жизнь, где ее ждали до боли знакомые рекламные кампании и специальные предложения. Но когда она катила тележку вдоль витрин, уставленных товарами, сердце глухо ныло. Линн чувствовала себя преданной. Это относилось не столько к Дженни, хотя Линн ругала себя за то, что купилась на ее обаятельные улыбки и сердечные беседы, сколько к вероломному Нику. Он даже не набрался смелости предложить ей любовь втроем и предоставил сделать это своей любовнице, зная, что та соблазнит его жену так же, как в свое время соблазнила его самого. Какая мерзость!