Про баб - [4]

– К тому же у тебя отвиснут сиськи, ты растолстеешь… И я начну тебе изменять.

Нет, в чем-то все-таки повезло… Вот как подумаю иногда, какое счастье, что не бабой родился. Никогда у меня не будет целлюлита, не надо будет рожать, делать маникюр-педикюр, брить ноги, ходить на каблуках, стоять в длинных очередях в туалет и писать сидя! Никогда у меня не будет месячных! Сколько мороки с этими прокладками! И самое главное – ничто меня не заставит целоваться с мужиками! Какое все-таки счастье, что не бабой родился! Хотя у них не бывает простатита. И еще они, как правило, не лысеют. И живут, по какой-то неведомой причине, значительно дольше…

– И тебе не стыдно заявлять мне такое в лицо? – Прямо-таки багровеет по-настоящему, ноздри вздуваются, нижняя губа непроизвольно вздрагивает, кажется, вот-вот расплачется.

– Нет, это исключено. Больше никаких детей, – стою на своем. – У меня нет на это сил. Как представлю себе: опять присыпки, пеленки, подгузники, плач по ночам… Нет!

Смотрю – у него склеры увлажнились, блестят, стоит передо мной такой несчастный и даже носом шмыгает. А ведь мы еще и ста граммов не выпили!

Сбавляю обороты:

– Пожалуй, уже нет. Хотя…

Ржет сквозь слезы:

– Да ладно тебе! – обмякает, смахивает слезу.

Нет, правда! Теперь уже каждый год на счету. Пора задуматься если не о вечном, то хотя бы о пенсии. Хочется домик у моря. Уютной, теплой страны. Желательно – без зим. Покоя хочется. Порядка. Чистоты. Приятных на слух и глаз переливов волн. Открытых кафе. Неспешности. Праздности. Хорошей медицинской страховки. Потому что в этом возрасте если и задумаешь искать правду, то разве что в терапевтическом справочнике или в районной поликлинике. А что у нас за поликлиники – всем известно.

– Давай на кухню, – похлопываю его по спине.

Прихватывает в коридоре свой портфель:

– Ну, как ты? Чем занимаешься?

– Да ничего… Вот жду месседжа.

– В каком смысле? – интересуется.

– В разных смыслах. Вот, бывает, жду понедельника. Думаю, в понедельник будет месседж. А бывает, четверга… Потом марта… Кажется, в марте обязательно будет месседж. Кажется, когда же, если не в марте? Потом жду мая… Потом следующего года. Понимаешь, вот уже под пятьдесят, а месседжа все нет… Тебя эти мысли не пугают?

– Меня пугают практически любые мысли. В следующей жизни я хотел бы родиться каким-нибудь моллюском без единой извилины в голове. Но с собственным домиком. – Достает из портфеля бутылку. – Месседжа у меня для тебя нет, а вот водочки – привез.

Странно, что его пугают мысли. И живот у него не растет, как у меня. Высокий, подтянутый, достаточно крепкий. А я, несмотря на увеличивающееся пузо, – человек маленький, астенического типа сложения, склонный к тахикардии. У мыши, к примеру, сердце колотится чаще, чем у слона. Хотя по логике – все должно быть наоборот. Жизнь представляется мне неоправданным риском. Каждый день, укладываясь спать, боюсь не проснуться. С дугой стороны – хорошо умереть во сне, скоропостижно, неожиданно для себя. Главное – не успеть напугаться. Но спать люблю, несмотря на риск не проснуться. К тому же сон полезен уже потому, что когда спишь – не куришь. Потому что от курения может быть рак. Очень не хочется умирать от рака. Однако смерть (хоть и понимаешь, что неизбежна) откладываешь на потом, а курить хочется всегда именно сейчас, в эту самую минуту… Надо ж было додуматься – притащить с собой водку!

– Что, у меня водки нет, что ли? У меня и текила есть. Пьешь текилу?

– Ну, ты ростовской-то водочки давно не пил.

– Да что ж я ее различаю, думаешь? Ростовская-московская… Без разницы.

– Нет, ростовская сладкая! – вертит в руках привезенную бутылку. – Она же с родины.

– Я все равно буду текилу.

– Какой-то ты непатриотичный.

– Чем закусим? Есть спагетти.

– В смысле – макароны? – уточняет.

– Итальянские.

– Ненавижу макароны. С детства. Когда, помнишь, в магазинах ничего не было, а на всех полках – одни только макароны. Не понимаю, как можно прийти в ресторан и заказать макароны! Когда у мамы кончались деньги, а до зарплаты еще было какое-то время, она говорила: «Придется посидеть на макаронах».

– Теперь это «паста» называется и недешево, между прочим, стоит, если в ресторане.

– Черт знает что…

– Тогда бутерброды? – Главное – предоставить человеку возможность выбора.

– Нет уж, лучше сделай эту свою пасту. Так, чтобы на макароны не сильно смахивала. Можешь как-нибудь недешево?

– Тебе что, счет выписать?

– Ты ел когда-нибудь сашими из омара?

– Нет.

– Это что-то! В Эмиратах попробовал. Дорого безумно, но вкусно…

– Я вообще люблю всякие морепродукты.

– Устрицы с соусом или просто с лимончиком! И с белым вином хорошим. Красота!

– Я на Новый год с девушкой был в Париже. Зашли в один греческий ресторан, кажется, на Монмартре…

– Слушай, красиво живешь: девушка, Париж, Монмартр, – перебивает.

– Ну да, и девушка, и Париж, а… Да нет, все хорошо, просто замечательно, но… Как бы тебе сказать… Ну, не почувствовал я того, на что рассчитывал.

– А на что ты рассчитывал?

– Не знаю… на какие-то всполохи счастья, какие-то протуберанцы…

– А протуберанцев не было?

– Не-а. Посмотрел я на Эйфелеву башню, а она похожа на большую опору линий электропередач… И во мне совсем… как будто перегорело что-то.