Призыву по возрасту не подлежит - [22]

— Нам нужна эта… как ее… Мартынюк! — не вытерпел Мишка, и обе хозяйки переглянулись.

— Ну! — нахмурилась старшая. — Я и есть Анастасия Семеновна Мартынюк. А это Нюрка!

— Мы, собственно, из госпиталя, — начал Димка, покашливая, и женщина на глазах стала бледнеть, судорожно теребить скатерку на столе. Димка в испуге замолчал.

— Живой? — глухо спросила Анастасия Семеновна, овладев собой.

— Живой, живой! — в один голос быстро проговорили Васька и Димка.

— Только без ноги! — брякнул Мишка, и наступило долгое зловещее молчание: не ко времени влез парень, ох не ко времени!

— Ну а как он там, папка? А? Да говорите вы, господи! — раздался слезный голосок девушки.

Запинаясь и путаясь, перебивая друг друга, ребята повели долгий и грустный свой рассказ. И не успели они еще закончить, как мать с дочерью засуетились, стали собираться. Пока жена Мартынюка набивала сумку, дочка запрягла лошадь, и скоро зашуршал снежок под полозьями саней. Ребята завалились в сено. Дочка причмокнула, лошадка напряглась — поехали!

Народ в санях молчал, Анастасия Семеновна все вздыхала и поправляла на груди цветастую шаль, а Мишке такое молчание невмоготу: через версту начал ерзать, через другую засопел, через третью повернулся к девушке:

— Слушай, дай мне, а?

Нюра передала ему вожжи. Мишка переполз на место кучера, схватил вожжи рукавицами и молодцевато заорал:

— Н-но, кляча милая!

Когда подъехали к госпиталю, уже смеркалось. Вошли в коридор — сверху слышится музыка: концерт, видно, был в разгаре.

…Раненые лежали, сидели, стояли, слушая не патефон, не пластинки, а Левину скрипку.

Лева увидел в дверях ребят, и большие глаза его стали совсем огромными. Он слегка кивнул головой, показывая на Шуру Соградова, который, весь напрягшись, нетерпеливо глядел на Димку.

— Ну? — прошептал он. — Где она?

— Вот они, — тоже шепотом ответил Димка.

Васька в дверях посторонился слегка, и в палату вошли мать и дочь, очень друг на друга похожие. Лева как раз кончил играть. Кто мог, тот захлопал, а кто не мог, просто улыбался. И под этот шум женщины прошли в угол палаты, к Мартынюку: тот растерянно хлопал глазами, приподнимался…

Когда через полчаса концерт закончился и раненые разбрелись, Димка заглянул в «свою» палату. Там, у постели мужа, сидела жена Мартынюка, что-то тихо говорила ему, а он гладил ее большую сильную руку и улыбался. А дочка, подперев кулачком щеку, примостилась напротив, смотрела во все глаза.

— Вот, супруга моя, — сказал Филипп Степанович, — приехала. — И Димка вежливо поклонился ей:

— Здрасте!

ТАНКИ И ПОДКОВЫ

Повеселел, начал есть и спать Филипп Степанович. И Шура Соградов, слушая сводки Информбюро, торопил врачей:

— Скорей лечите, пожалуйста! Там же товарищи мои, ждут!

Шура, человек общительный, со всеми уже перезнакомился, был с врачами на дружеской ноге и через месяц-другой собирался отправиться на фронт, к «своим ребятам».

— А что, если подарить Шуре танк? — как-то спросил Димка Ваську.

Тот подумал и сказал, что «это дело треба разжуваты». И на школьном митинге было решено собрать металлолом для «тридцатьчетверки» Шуры Соградова. Отрядили делегацию к директору тракторного завода. Тот выслушал ребят мрачно и сказал, что план выпуска танков и так увеличен почти вдвое, что он рад бы помочь, но…

Димка повел делегацию к военкому. Тот обрадовался старому знакомому, подвел его к столу, у которого сидел какой-то полковник, представил:

— Это тот самый Климов, о котором мы толковали!

— Очень приятно! — Полковник из-под седых бровей внимательно посмотрел на Димку, улыбнулся и еще раз повторил: — Очень приятно!

— Ну садитесь, рассказывайте! — Военком усадил ребят, и Димка поведал о танке.

— Металлолом — это отлично, — сказал военком. — Сколько собрано?

Васька неторопливо достал блокнот, стал называть цифры.

Военком и незнакомый полковник переглянулись.

— Да-а, — сказал военком. — Для танка пока что маловато, а вот для подков в самый раз!

— Каких подков? — выскочил Мишка, и незнакомый военный, поднявшись из-за стола, объяснил мальчишкам, что сейчас, зимой, как никогда, возросло значение конницы.

— Наши кавалеристы как снег на голову обрушиваются на врага, преследуют его, громят. Но с подковами туговато. Заводы выпускают танки, самолеты, снаряды, а производство подков приходится налаживать заново. Не хватает металла — вот тут и нужна ваша помощь. Чем больше будет металла, тем больше подков получит Красная Армия и тем быстрее разгромит она врага.

— Ясно задание? — спросил военком, давая понять, что разговор окончен.

— А танк? — нахмурился Мишка.

— А вы и на танк собирайте! И танк построим! Это я вам обещаю. Давайте больше металла, ребятки! В этом и будет заключаться ваша огромная помощь фронту!

И опять митинг в переполненном школьном зале. Ребята шумели, узнав про подковы, и Димка с большим трудом утихомиривал их. Васька, разводя руками, басил:

— Дак что ж нам рассуждать, ежели это приказ! Нам же маршал так прямо и сказал: подковы — это сейчас все! Ясно?

«Какой маршал?» — смотрел, недоумевая, Димка, но встревать не стал: маршал так маршал, лишь бы дело сдвинулось!

Решение о сборе металла для подков было принято единогласно. И почти месяц мальчишки рыскали по самым глухим пустырям, по дворам и квартирам, тащили и ненужное, и нужное, пока наконец маленький механический заводик не справился со срочным фронтовым заказом.