Призвание варяга (von Benckendorff) - [20]

(В смысле мистическом, — зря Эйрик с Рейнхардом спалили тот монастырь, да перебили монахов. Хоть врут, что у болезни сей медицинские корни, но… нельзя так со Слугами Божьими.)

Борются с „проклятием“ одним способом — чтоб дети рождались здоровыми, нужно найти партнера с такой же болезнью. Или… Забеременеть от кровного родственника.

Часть женщин в нашей семье не страдают „проклятием“. Другие — очень. Средь них была и правительница Ангальт-Цербста — двоюродная кузина моего прадеда. Она хорошо знала, как бороться с „проклятием“ и родила от кузена смышленую девочку, кою назвали — Софьей Фредерикой Шарлоттой фон Ангальт Цербст. Или — Екатериной Великой. Родной теткой моей родной матушки.

Теперь вы знаете, — почему шеф Абвера нарочно скомпрометировал именно Ломоносова, коего опасались в правах на русский престол. Теперь вы знаете, как поймали в Германии княжну Тараканову и всех прочих.

Пруссия числилась врагиней России и претенденты на русский престол начинали свои эскапады обычно с Берлина. Абвер же их потихоньку ловил и передал русской царице — родной дочке шефа прусского Абвера. Вы представляете — как тесен мир?!

В отличие от России в Европе хорошо знают сию родословную. Габсбурги, у коих фон Шеллинги угоняли фрегаты, груженные золотом, объявили моему роду вендетту. С тех самых пор Австрия, Франция и Испания не дружат с Англией, Пруссией и Голландией. А после коронации бабушки еще и с Россией.

Потом были празднества и роскошнейший фейерверк, посвященный основанию Черноморского флота и грядущему присоединению Крыма к России. Зрители остались от салюта в восторге. Слухи о таинственной девице, знающей Канта накоротке, и умеющей создавать фейерверк переполнили двор. Ее ж непривычная (для женщины) внешность и тяга к мундиру дали толчок к россказням самым невероятным.

Самым скандальным и преследующим всю жизнь мою матушку стал слух о ее „ведьмовстве“. Сказывают, что однажды придворные шлюшки решили подшутить над иноземкою и пробрались в ее пороховую палатку. Посреди комнаты они обнаружили странное зеркало, — навроде того о коем они слыхали у собственных бабушек. (Слух сей настолько укоренился в столицах, что через полвека Пушкин напишет: „Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи…“ Это, как ни странно — о моей матушке.)

Когда несчастные заглянули в сие зеркало, они (по их бессвязным рассказам) — „увидали весь мир, ангелов в небесах и чертей в подземелье…“ А еще они слышали голоса, пенье птиц в райских кущах и… крик грешников в аду. Среди тех, пытаемых всеми чертями, девицы узрели себя и — все трое лишились чувств.

К счастью, во время пришла моя матушка, которая смогла вытянуть всех троих из под тяги, в коей шло „серебрение“ стекол. (Бабушка пожелала производить зеркала прозрачные с одной стороны — прямо в России.)

Девицы после сего резко изменили свой образ жизни (одна из них даже ушла в монастырь) и стали если не образцом добродетели, то — примером для прочих шлюх. Карл Эйлер написал большую статью о методах лечения больных с тяжелейшим отравлением ртутью. Матушка прославилась записной ведьмой и ее принялись обходить за семь верст.

Абвер же (а впоследствии и моя жандармерия) обогатились новым методом пытки. Друга привязывают над таким „зеркальцем“ и он сам все рассказывает. В ртутном бреду. После этого обычно он умирает (ртуть — понимаете), но…

За показаниями несчастного наблюдают его товарищи по подполью — из другой комнаты. Не видя источника ртути, они не знают причин столь бурного речевого поноса, решают, что перед ними предатель и сами дают показания. Никаких тисков, игл, или дыбы… Я, конечно, умею получать показания и совсем дантистскими методами, но, честно говоря, не терплю прямого насилия.

Так что Пушкин был прав, говоря — „Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи…“, но не совсем понял сути нашего метода. Широко простирает химия руки — в тела человеческие.

Эта история случилась как раз перед фейерверком и двор, с одной стороны, восхищался матушкиным талантом, а с другой — шептался между собой, что такую игру огня может дать только знание адских жаровен. Сам Потемкин, говорят, произнес:

— Я восхищен сим искусством, но не готов продать за него свою душу.

Мнение фаворита никто не оспорил и отношение общества к матушке было двояким. Ей восхищались, но… боялись общаться.

Когда устроились танцы, девушка, втайне мечтавшая встретить на сем балу своего суженого, переоделась в новое платье из китайского шелка. Она истратила на него все свои пятьсот марок. На него и нитку японского жемчуга, а туфельки у нее были бабушкины. Ей всегда нравились жемчуг, серебро и сапфиры — эта бледно-синяя гамма выгодно оттеняла матушкины голубые глаза и нежно-белую кожу, — любая женщина любит подчеркивать все имеющиеся у нее достоинства с максимально возможным эффектом.

На своем первом балу матушка была в простом шелковом платье и нитке жемчуга. На фоне обвешанных камнями русских красавиц ее попросту не заметили. Да и мненье „светлейшего“ внесло свою лепту.

(Впоследствии все углядят странную связь — чем больше будет матушкино влияние при дворе, тем хуже пойдут дела у „светлейшего“. Когда ж он, утратив практически все, умрет в дороге от странного яда, все свяжут сие с уменьшением ставки кредита по долгам графа Зубова. Матушка ни к кому и ни разу не слала наемных убийц. Она кредитною ставкой и таможенным сбором убивала верней, чем кинжалом и ядом.)