Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы - [72]

— С удовольствием отведаем, — сказал Осборн. — Но прежде всего нам хотелось бы узнать, где граф Гвинед.

— Его сейчас нет. Он уехал примерно час назад и не сказал, когда вернется.

— А куда он уехал?

— Не знаю. За ним заезжала на автомобиле какая-то дама, и он уехал с ней.

— Дама?! Как она выглядела?

— Высокая, волосы каштановые, очень красивая. Такая, знаете, лондонская леди.

— Элен Сент-Клер! — вскричала Цинтия.

— Возможно, — пожал плечами старик. — Я не спрашивал, как ее зовут.

— Мистер Мэнсфилд, — вмешался я, — а вы не знаете, граф ждал ее приезда?

— Нет, не ждал. Он был очень удивлен, когда увидел ее. И пришел в сильное волнение…

— В какую сторону они направились? — спросила Лина.

— Понятия не имею. Просто не обратил внимания.

Мы переглянулись и отошли в сторонку, чтобы посовещаться.

— Опоздали! — вздохнул Осборн. — Нас опередили. Его заманили в ловушку. Все кончено.

Цинтия вскрикнула и пошатнулась. Лина поддержала ее и укоризненно проговорила:

— Не надо сразу думать о самом худшем. Мы же еще ничего не знаем. Может быть, миссис Роско позвала графа к себе для дружеской беседы, чтобы спокойно обсудить все вопросы, связанные с наследством. Поэтому она и выбрала момент, когда граф оказался здесь в уединении, без прислуги, и не мог сказать, что он ее не примет.

Мне доводы Лины не показались убедительными. Если бы речь шла о дружеской беседе, почему бы им было не поговорить здесь? Нет-нет, графа заманили в ловушку, это несомненно.

Мы вошли в дом и в изнеможении рухнули на стулья возле старинного дубового стола. Джон Мэнсфилд принес сыр и яблочное вино, и Лина принялась демонстративно поглощать и то и другое в огромных количествах, чтобы поднять наше настроение. Мы тоже выпили по бокалу вина.

— Что же нам теперь делать? — спросил Осборн. — Машину исправить некому, так что домой мы вернуться не можем.

— Ждать, — сказала Лина, — спокойно сидеть и ждать. Граф скоро вернется и все нам расскажет.

И мы начали ждать. Не потому, что питали очень большие надежды, а просто не могли придумать ничего более умного. Осборн откинулся на спинку стула и задумался. Цинтия плакала, Лина ее утешала. Я чувствовал себя так, как будто у меня все внутри парализовало. На ум ничего не приходило, и я не мог вымолвить ни слова. В мозгу упорно билась только одна мысль: уже поздно, слишком поздно что-либо делать.

— Его бросили в Ллин-Коулд, — сказала вдруг Цинтия. — Туда же, куда англичане бросили тела пятисот казненных уэльских бардов, когда было подавлено восстание Ллэвелина Великого. С тех пор это озеро плачет по-валлийски.

В конце концов первой не выдержала долгого ожидания Лина.

— Нет, все-таки надо что-то предпринимать. Мы ведь находимся в цивилизованной стране, а не в метерлинковском замке. Где тут ближайший полицейский участок?

— В Бэле, — сказал Осборн. — Отсюда час езды на машине.

— Мы должны немедленно отправиться туда и поднять на ноги всю полицию. Давно надо было это сделать, вместо того чтобы сидеть здесь сложа руки.

— Да, но на чем же мы туда доберемся? — спросил я. — Мистер Мэнсфилд, есть у кого-нибудь в деревне автомобиль?

— Нет, сударь, у нас очень патриархальное село.

— Ну а повозка?

— Этого сколько угодно. У каждого крестьянина найдется и телега, и лошадь.

— А где тут ближайший населенный пункт, в котором можно найти автомобиль или автомеханика?

— Это зависит от того, с какой стороны поглядеть, сударь. Таких мест много, ведь наш Мэрионетшир — это целая страна.

— Охотно верю. Но что же здесь ближе всего?

— Я же говорю: это с какой стороны поглядеть. Если ехать — то Эберзич, если идти пешком — тогда Бетис-и-Тег.

— Как это?

— Видите ли, дорога, по которой можно доехать до Бетис-и-Тега тянется в обход по предгорьям, а тропинка идет напрямик. Пешком вы туда доберетесь за полтора часа.

— А в каком из этих мест можно раздобыть автомобиль?

— В обоих. Мэрионетшир — очень богатое графство.

— Я думаю, нам все-таки для верности стоит разделиться и отправиться в оба эти поселка. Встретимся в полицейском участке в Бэле. Мистер Мэнсфилд, приготовьте, пожалуйста, повозку.

Хозяин пошел запрягать лошадь. Теперь нам оставалось решить, кто поедет в Эберзич, а кто отправится пешком в Бетис-и-Тег. И только тут мы заметили, что Цинтия находится почти в невменяемом состоянии. На протяжении всего разговора она не проронила ни звука, а теперь сидела, забившись в угол, и дрожала. Брать ее с собой не имело смысла, но и одну оставлять было бы нежелательно. Решили, что с ней останется Лина, чье благотворное влияние на окружающих поистине трудно было переоценить.

Таким образом, в дорогу могли отправиться только Осборн и я. Из нас двоих пеший переход, несомненно, следовало бы поручить ему как человеку тренированному и к тому же валлийцу, лучше меня знающему местность. Но Осборн смущенно признался, что по дороге сюда вывихнул ногу и теперь вряд ли сможет преодолеть пешком столь значительное расстояние.

Мы съели немного сыра, чтобы набраться сил.

Вскоре вернулся мистер Мэнсфилд, подогнав к крыльцу запряженную повозку. Осборн поехал в сторону Эберзича, а я попрощался с Цинтией, безучастно смотревшей куда-то в пространство, и с Линой и отправился с мистером Мэнсфилдом.